— Скажу ему зайти вечером ко мне, — мечтательно улыбнулась она. — Хоть отдохну.
Я же подумала, что стоит заглянуть к господину Мирсу. Ночные посещения сареха мне радости не доставляли, и хотелось до разговора с охраной Храма посоветоваться с человеком, которому доверяю.
С послами встретились в зале советов. Предполагалось, что официальная обстановка почти пустого помещения настроит на серьезную беседу, напомнит государственным мужам, кто они такие, подчеркнет уважительное отношение к жрицам. Но послы повели себя не так, как подобало чиновникам столь высокого уровня.
Если господин Квиринг начал с обвинений, то господин Далибор предпочитал благодарить. За подробные и понятные объяснения представителям общины. За пусть и временное решение сохранить жизнь лекарю. На фоне этих благодарностей ярость посла даркези казалась обжигающей. Но значительно хуже било по чувствам то, что признательность сареха не была искренней. Большую часть слов и подчеркнуто вежливых фраз он произносил для того, чтобы злить даркези.
Вдовец, обманутый в ожиданиях, подавленный горем, не задумывался о последствиях своей несдержанности. Он попадался на эти простые уловки и бесился. Господин Квиринг резко жестикулировал, едва не срывался на крик, и даже присутствие Императора и первого советника не останавливало его.
Еще до встречи с послами Гарима несвойственным ей приказным тоном строжайше запретила Абире вмешиваться. Хвала небесам, Передающая молчала. Правитель и господин Нагорт тоже хранили тишину, выполняя просьбу Доверенной. Гариме удалось убедить их, что пока не стоит придавать делу политическую окраску. По словам сестры, происходящее было исключительно религиозной проблемой. Сложности возникли только из-за того, что и вдовец, и преступник были иноверцами.
Я почему-то полагала, что Повелитель только обрадуется возможности отстраниться, позволить жрицам самим исправить положение. Однако Император Адмий считал себя обязанным ограждать нас, земные воплощения дочерей милостивых Супругов, от тревог и волнений. Поэтому молчание давалось ему нелегко, как и господину Нагорту, хмуро исподлобья наблюдающему за разошедшимся послом даркези.
Бархатный, мелодичный голос Гаримы, мягкое влияние ее дара успокаивали послов, настраивали на миролюбивый лад. Но медленно, очень медленно. Слишком озлобленным был господин Квиринг, слишком сильно волновался господин Далибор из-за пошатнувшегося доверия своей общины. Наблюдая, как сестра истощается, используя дар, отдавая всю себя убеждению, я сожалела, что не могла помочь. Стало стыдно и совестно, потому что позволила себе роскошь не научиться пользоваться своим даром полностью. Дар по-прежнему пугал меня, и смириться с ним не удалось, оттого я не училась его использовать вне ритуалов. Хотя понимала, что моей силы вполне хватило бы утихомирить послов и даже заставить прислушаться к словам жрицы чуждой иноверцам богини.
Гарима справилась. Успокоила, разъяснила, обнадежила. Господин Квиринг попросил прощения за несдержанность. Он казался подавленным и виноватым, а его искренность не вызывала сомнений.
Когда послы откланялись, Доверенная тяжело откинулась в кресле. Борьба с чувствами других людей очень утомила сестру. Она казалась бледным подобием себя, но на губах застыла доброжелательная улыбка, а интонации остались такими же спокойными и уверенными. Они обманули Императора, господина Нагорта и даже Абиру.
Гарима вернулась в Храм, Передающая осталась ждать своего любовника, а я пошла к господину Мирсу. Он, как всегда, обрадовался мне. Именно Лаиссе, а не сиятельной госпоже Забирающей, внимание которой было равносильно милости великой Маар.
Взяв с него клятву никому не передавать мои слова, я рассказала об Ингаре, его угрозах и самоуверенном заявлении, что охрана Храма для него не помеха.
— Кто еще знает об этом? — хмуро спросил воин.
— Госпожа Гарима. Она считает, я правильно сделала, сохранив это в тайне. Учитывая исход ритуала. У многих могло возникнуть ощущение, что на жриц можно влиять угрозами.
Он задумчиво кивнул и согласился:
— Госпожа Доверенная права. Я сегодня же поговорю с начальником охраны Храма. Скажу господину Шиану, что из-за напряженных отношений с послами нужно быть более бдительными, — воин нахмурился, отвел взгляд. — Мне неприятно это признавать, но почетное задание охранять жриц никогда не было особенно сложным. Из тарийцев никто и не подумает, что подобное вопиющее поведение вообще возможно, а иноземцев не интересуют чужие служители. До сих пор не интересовали…