Лекарь молча ждал, пока я соберусь с мыслями, а терпеливая и понимающая Суни вообще была сокровищем.
— Как вы себя чувствуете, сиятельная госпожа? — осторожно начал императорский лекарь, стоило мне убрать руку от лица.
— Неплохо, — я немного приукрасила действительность, потому что искренняя обеспокоенность собеседника меня насторожила. Окинув его вопросительным взглядом, призналась: — Я не совсем понимаю, почему вы здесь.
— Сиятельная госпожа Гарима послала за мной два часа назад. Она волновалась, — последовал почтительный ответ.
— Она не из тех людей, что тревожатся понапрасну. Наверное, была причина, — поторопила я мужчину.
— Вы правы. Причина была. Вы так крепко спали, что вас совершенно невозможно было разбудить, — мягким тоном, словно щадил меня, осторожно пояснял лекарь. — Ритуал закончился около четырех утра. А час назад миновала полночь.
— Что? — неверяще выдохнула я. — Вы хотите сказать, я проспала почти сутки?
— Поэтому сиятельная госпожа Доверенная беспокоилась, — поспешил подчеркнуть он.
— Ее тревога более чем оправдана, — хмуро согласилась я. — Благодарю вас за труды.
Он рассыпался в подобающих случаю заверениях, что был только рад услужить и надеется на мое скорейшее избавление от различных треволнений. К счастью, он понимал, что я не настроена выслушивать красоты речевых оборотов, и прощание не затягивал. Лекарь споро собрал в сумку свои баночки с микстурами и солями, а пока Суни провожала гостя, я встала. Вышла на балкон подышать свежим воздухом и обрадовалась, заметив в окнах Гаримы свет.
Сестра не скрывала облегчения, когда увидела меня на своем пороге, обняла.
— Мы очень за тебя переживали, — призналась она, ласково погладив меня по щеке. — Ты бледная. Что сказал лекарь?
— Ничего, — я смутилась. Только тогда сообразила, что даже не спросила совета врачевателя. Получилось, его зря подняли с постели среди ночи.
— Это даже хорошо, — ободряюще улыбнулась Гарима. — Будь что серьезное, он бы сразу сказал.
Я кивнула, а сестра взяла меня за руку и отвела к низким диванчикам. Там, у чайного столика, уже сидела Абира.
— Как ты? — спросила Передающая, сделав пару шагов нам навстречу.
— Устала, — коротко ответила я, обнимая ее. Признаваться в том, что от слабости кружится голова и мутит, не хотелось. Как и говорить, что не выспалась. Сестры и без того переволновались из-за меня. — Очень устала. Я даже не догадывалась, что этот ритуал потребует столько сил.
— Не напоминай! — воскликнула Абира. — Я никогда прежде не чувствовала себя такой истощенной!
— Мы все выложились полностью, — вздохнула Гарима, садясь рядом со мной. — До капли.
Она потянулась к подносу, взяла хрупкую чашечку и, налив пахнущего диким медом чая, протянула ее мне. Насыщенный аромат приятно щекотал обоняние, напиток радовал богатым вкусом, но все это было только частью общей картины, как и стрекотание сверчков за окном.
— Надеюсь, удалось узнать что-нибудь полезное… — пробился сквозь пелену сонливости голос Гаримы.
— Только то, что кто-то очень влиятельный и могущественный подарил лекарю чернильницу и какие-то дорогие чернила, — я ответила честно, не скрывала разочарования. — И то, что никакой причины для убийств не было…
— Даже ссоры? — недоверчиво нахмурилась Гарима.
Я отрицательно покачала головой.
— А так ли нужно знать причину, если мы знаем, что именно он убил? — пожала плечами Абира. — Ведь это сомнению не подлежит. Так ведь?
— Так, — согласилась я.
— Вот и замечательно, — Абира говорила подчеркнуто уверенно, жизнерадостно, будто ее слова были единственно правильным решением. — Тогда ничто не мешает нам провести обычный ритуал, чтобы Великая забрала душу убийцы…
— Чтобы все стало, как прежде, — закончила за нее Гарима.
— Именно! — взмахнув рукой, согласилась обрадованная поддержкой Передающая. Недовольства и даже глухого раздражения в голосе Доверенной Абира не заметила.
— Причину нужно знать, — вздохнула я.
— Но ведь он виновен. Он убил, сестра, — ласково увещевала меня Абира. — Это мы уже выяснили. Осталось только вверить его душу воле милостивой Маар.
Она предлагала самое простое решение, но оно казалось мне побегом от действительности, от настоящей загадки. Про себя я назвала его трусостью, чуть ли не предательством идеалов и замысла великих Супругов. Встретив взгляд Гаримы, увидела в ее мыслях отражение своих переживаний.