Гарима нахмурилась еще больше, встала, принялась мерить шагами комнату. Ее волнение росло, передавалось мне.
— Ты считаешь его виновным или нет? — остановившись напротив меня, строго спросила сестра.
— И да, и нет, — прислушавшись к ощущениям, честно ответила я.
— Ты мне не помогаешь, — усмехнулась Гарима, качая головой. Она задумалась, снова несколько раз прошлась по комнате, остановилась на прежнем месте. — Пойми, мне нужно что-то ответить Императору. Дать хоть какую-нибудь уверенность в том, что проблема решается. Что можно будет вскоре помирить послов… Я не давлю и не тороплю. Я… — она вздохнула, замялась, будто подбирала слово, — ищу удобные ответы.
Я кивнула и тихо заверила, что понимаю. Гарима улыбнулась:
— Я рада, что ты не обижаешься. Ты сказала, нужен еще один ритуал, чтобы разобраться. Думаешь, получится?
Я неопределенно пожала плечами:
— Надеюсь. Я почему-то уверена, что нужно узнать, от кого лекарь получил ту чернильницу. Только к его более ранним воспоминаниям очень трудно пробиться, — по лицу сестры было видно, что не такого ответа она ждала, и я поспешила добавить: — я стараюсь изо всех сил!
Прозвучало отчаянно и жалобно, поэтому Гарима решила меня утешить. Села рядом, взяла за руку.
— Я знаю. Знаю, что ты стараешься. Ты вся отдаешься ритуалу. И не только ты. В этом и состоит следующая сложность, — она вздохнула, отвела взгляд и не продолжила.
— Абира упрямится? — предположила я, когда пауза стала неприятной.
Гарима хмыкнула:
— Я склонна назвать это бунтом, но «упрямство» тоже подходит, — она покосилась в сторону комнат Передающей. — Уверена, когда ее гость уйдет, она станет спокойней и сговорчивей. Так всегда было, так будет и в этот раз…
Гарима улыбнулась, светло и уверенно:
— Мы проведем ритуал завтра днем и обсудим все утром. Пока отдыхай, набирайся сил. И, пожалуйста, пополни дневник.
Вечерело. Тихо стрекотали сверчки, у ламп на балконе вились ночные бабочки, маслянисто пахли нагретые солнцем кипарисы. Я вспоминала кошмары, записывала в подробностях. Странно, что сны о чужих преступлениях засели в памяти крепко, хотя сами ритуалы постепенно стирались. От работы меня отвлекла Съярми. Пожилая женщина появилась на балконе, выглядела настороженной и растерянной.
— Сиятельная госпожа Лаисса, один молодой человек, назвавшийся Ингаром, просит вас о встрече, — в ее голосе слышалось понятное удивление. Ведь раньше ко мне кроме хранителя библиотеки никто не приходил. Тем более в такой поздний час.
— Он пришел в Храм и попросил встречи со мной? — поразилась я. Подобная внезапная вежливость сареха ошеломляла.
— Нет, — покачала головой Съярми и, казалось, смутилась. — Его поймали у восточной калитки. Он пытался перелезть через забор. Его бы выставили и не стали вас беспокоить, но он назвал старые особые слова и дал мне это.
Она раскрыла ладонь и показала серьгу с голубым камнем.
— После того, как охрана поменяла правила и вернула сиятельным госпожам все имевшиеся у них серьги, Вы забыли повторно дать охранникам пару, — тихо сказала женщина, потупившись.
— Не забыла, — хмуро бросила я. — Потому что не давала ему это украшение.
— О, простите, сиятельная госпожа, — покаянно забормотала Съярми. — Он так уверенно говорил о вас… К тому же он северянин. И уже был здесь однажды. Правда, давно. Несколько месяцев назад. Поэтому охрана подумала, что вы просто забыли…
— Пожалуйста, хватит, — твердо прервала я поток оправданий. — Он сказал, чего хочет?
Съярми отрицательно покачала головой:
— Только утверждал, что вы не откажетесь его принять.
Я отложила перо, сложила руки на груди и задумалась. Навязчивость Ингара мне не нравилась, но нежелание разговаривать с ним боролось с сочувствием. Он любил отца, хотел его спасти и надеялся на меня. Я же сомневалась в том, что лекарь был действительно виновен, поэтому все же разрешила Съярми пригласить Ингара ко мне.
Сарех хмурился, присутствие облаченного в боевой доспех вооруженного воина Ингара раздражало. Зато почтительное обращение ко мне удалось чужеземцу как нельзя лучше. Попросив воина подождать за дверью в коридоре, я предложила гостю присесть. Он покосился на замершую всего в нескольких шагах Суни, быстрым движением коснулся пустых ножен, поблагодарил и сел. Я заняла кресло напротив, окинула Ингара оценивающим взглядом. Сарех чувствовал себя неловко, а потому злился.