— Нам нужно поговорить с Императором, — серьезно сказала она, когда воин закончил доклад и ушел. — И с послами. Сегодня же. Я напишу ему.
— Может, пусть он сам поговорит с послами? — предложила я. — Погром в городе теперь точно политическое дело.
— Что верно, то верно, — кивнула сестра. — Я еще подумаю, как будет лучше. Но боюсь, без нашего вмешательства не обойтись. К тому же я не хочу, чтобы такое обсуждалось без нас. Ссора ведь началась из-за ритуала… Как твой сарех, кстати?
— Какой сарех? — оживилась Абира. — Тот, что вчера помог Альду?
— Да, он, — подтвердила Гарима. — Это сын лекаря Снурава. Он его защищал, помнишь?
— Помню, — хмуро отозвалась Передающая. — Как не помнить… Но почему он вдруг сарех Лаиссы?
— Мы с ним недавно познакомились. Он очень волновался за отца и просил рассказать ему о ритуале, — мой ответ был совершенно правдивым и в то же время замечательно неточным. Я не доверяла Абире так, как Гариме, и не хотела посвящать ее во все секреты.
— Он много вчера рассказывал об отце. Правду. На его месте я бы тоже не верила, что Снурав причастен к отравлению, — призналась я.
— Да, он был совсем неплохим человеком, — Гарима устало потерла лоб. — Я это чувствовала и во время судебных заседаний, и во время ритуалов. Жаль, что мы ничего не узнали. Два убийства без причины… Это странно, очень странно…
— Я еще поспрашиваю Ингара о той чернильнице, — пообещала я. — Может, он знает, кто мог ее подарить.
— Не сердись на меня, пожалуйста, — сказал сарех вместо приветствия, едва я переступила порог своих комнат. — Что бы я ни сломал, куплю такое же.
— Ты ничего не сломал, — заверила я.
— Правда? — он казался озадаченным. — Удивительно. Обычно, если много выпью, обязательно или морду кому-нибудь начищу, или что-нибудь разобью.
— Не в этот раз, — я отрицательно покачала головой.
— Это хорошо, — усмехнулся сарех. — У тебя тут полно ценностей. Тут буянить себе дороже.
— Вот о ценностях я с тобой и хочу поговорить, — жестом пригласив Ингара сесть на диван, сказала я.
Он насторожился, глянул на меня подозрительно исподлобья, с места не сдвинулся.
— О каких именно?
— О подарках, которые делали твоему отцу.
— Оставь его в покое! — вспылил Ингар. — Он мертв! Или ты так переживаешь из-за того, что его душа тебе не досталась?
— Успокойся, — резко велела я.
— Кровожадная тварь!
— Вон отсюда! — я указала на дверь.
Он хмыкнул и пошел к выходу.
— Желаю здравствовать, — поклонился Ингар уже из коридора.
Его издевательская усмешка меня разозлила, и я не сдержалась напоследок.
— Я пыталась узнать правду. Возможно, восстановить доброе имя твоего отца. Хотя бы посмертно, — глядя в глаза сареху, спокойно с легкой улыбкой призналась я. — Жаль, что это оказалось не в твоих интересах. Прощай.
Выпад попал в цель. Ингар нахмурился, глядел волком, резко распахнул дверь шире, хотел вернуться. Но воин, стоявший в коридоре, отчетливо слышал мои последние слова и перехватил северянина.
— Госпожа попрощалась с вами, — крепко вцепившись сареху в руку, сказал охранник.
Ингар попробовал вырываться, возражать.
— Вы попросите о встрече в другой раз, — жестко ответил воин. — Если сиятельная госпожа соблаговолит, она поговорит с вами.
Дверь закрылась, и конец фразы слышался уже приглушенно. Подойдя к окну, из-за занавеси я наблюдала за тем, как воин уводит Ингара. Знала, что сарех вернется, когда успокоится. Знала, он расскажет все, что вспомнит, лишь бы обелить отца.
А еще я знала, что обязательно доберусь до истины.
ГЛАВА 15
Я смотрела на иноземных послов и мечтала, чтобы Император хоть что-нибудь сказал. Чтобы нарушилась выматывающая, истощающая тишина.
Господа Далибор и Квиринг стояли на коленях перед троном, почти касаясь лбами лежащих на полу рук. Повелитель был в гневе, как и первый советник, тоже присутствовавший на встрече. Даже сидящий на почетном месте справа от Императора жрец Тимек, всегда спокойный и по-родственному располагающий к себе служитель Содиафа, старался на послов не смотреть. Он сильно сжимал клюку, раздраженно постукивал по ней пальцами, на лице застыло едва ли не неприязненное выражение.
Абира с грациозностью самоуверенной кошки расположилась в кресле рядом со мной. Она излучала превосходство и даже презрение к послам. Гарима хмурилась и злилась. Она, как и я, чувствовала Императора и старалась в его сторону не смотреть, не подталкивать требовательными взглядами ни к какому решению.