— Мы познакомились вчера, — призналась я, встретившись взглядом с Ферасом. — Мне следовало уточнить, что вам можно передать наш разговор господину Мирсу.
Ферас кивнул, поблагодарил и спросил, нужно ли ему уйти.
— Нет, останьтесь, — ответила я, вдруг почувствовав, что правильно говорить с обоими. — Вы ведь ничего не станете разглашать.
Он выпрямился по моему знаку, легко улыбнулся. Не так, как при Гариме. Теплей. И сам воин казался более открытым, чем прошедшим вечером. Это наблюдение смутило, я поспешно отвела глаза и обратилась к господину Мирсу.
— После вчерашнего разговора с вашим сыном и другими охранниками посольства у нас с госпожой Доверенной возник вопрос.
— Буду рад ответить, — господин Мирс заинтригованно гнул брови, но настороженным не выглядел. Я завидовала его спокойствию и, сцепив руки, чтобы скрыть дрожь, спросила:
— Кому вы проспорили тогда? Два года назад, когда ездили за мной в Сосновку?
— Господину Сфию. Главному посланнику Императора, — его голос не дрогнул, остался таким же ровным, но тема была воину явно неприятна.
— О чем был спор? — этот вопрос Ферас едва слышно задал одновременно со мной.
— Я не помню, — глухо ответил господин Мирс. — Я много раз пытался вспомнить, но без толку.
— А что вы помните? — настаивала я.
— Помню, как он пришел ко мне в этот кабинет. Как господин Сфий протянул мне красный деревянный футляр. Грубо сделанный, я об него порезался. Помню, что испачкал кровью свиток и признал поражение в споре.
Недолгую тишину нарушил сам господин Мирс. Он явно испытывал неловкость и старался ее скрыть за улыбкой и шуткой:
— Стыдно признавать, но я уже немолод. Память подводит.
Я отрицательно покачала головой, но заговорить не успела.
— Не подводит, отец, — тихо сказал Ферас. — Это сарехский ритуал подмены воспоминаний.
— Верно! — я была удивлена такими познаниями и не скрывала этого. — Но откуда вы это знаете?
— Я служил у принца Ахфара, когда он был наместником восточных земель. Вокруг было много сарехов, сарехских священников и сказаний, — по-деловому сухо ответил воин.
— «Был наместником»? — предчувствуя очередную смерть в императорской семье, уточнила я.
— Был, — мрачно подтвердил Ферас. — Он скончался больше года назад. Слабое сердце. Я думал, вы знаете.
Через минуту я поймала себя на том, что встала и подобно Гариме меряю шагами комнату, а мужчины безмолвно замерли в поклонах.
— Простите, задумалась, — покаялась я, чувствуя, как горят щеки. — Сомневаюсь, что у принца было слабое сердце. Не верится.
— После вашего недавнего предупреждения? — осторожно уточнил господин Мирс.
Я кивнула, заметила недоуменный взгляд Фераса, но пояснять ничего не стала. Не знала, как к этому отнесется Гарима.
— Мне нужно поговорить с господином Нагортом, а после с господином Сфием. Пожалуйста, господин Мирс, — попросила я, — устройте это как можно скорей.
— Разумеется, госпожа, — пообещал воин.
Я прогуливалась по гостевой части дворцового сада и ждала встречи с первым советником. Раздумывая о смерти принца Ахфара и о покушении на его брата, все больше склонялась к мысли, что и в том случае мужчину отравили. Ведь в итоге наместником стал угодный принцу Ясуфу, во всем послушный ему вельможа. На такого можно было списать совершенно все возможные огрехи. Смерть двоюродного брата принесла принцу Ясуфу власть, а ее он ценил. Это я отчетливо чувствовала в нем, как и способность к жестоким поступкам.
От размышлений отвлек странный шум, доносящийся с женской половины сада. Расслышав среди окриков звон клинков, я в ужасе припала к каменной решетке, разделяющей сад на части. Потребовалась пара мгновений, чтобы понять — бой был учебным. Значительно больше времени понадобилось, чтобы угомонить колотящееся сердце и успокоить дыхание. Из случайно смятого листа плюща на руку попал сок. Кожу щипало, и я прижала ладонь к холодному камню, наблюдая в небольшую ячейку за дерущимися.
Мужчина теснил женщину, чье лицо я разглядеть не могла. Ясно было лишь, что она еще молода. В их руках блестели клинки, оба действовали уверено, спокойно. Движения казались отточенными, хорошо отработанными. Я постепенно успокоилась и узнала принцессу Теллими. Ей, вопреки всем усилиям, не удалось победить. Но загнать себя в безвыходное положение она тоже не позволила — остановила бой. Мужчина тотчас склонился перед ней, а принцесса заговорила с удивительной для проигравшей благосклонностью.