— Ни… Нико… — произнес он её имя приглушенным голосом.
Девочка моргнула, подняла взгляд, бессильно улыбнулась и вновь свесила голову.
— Все эти полгода… я верила в то, что если бы тогда я решила спасти Черри и защитить его, то мне бы хватило сил сделать это. Но…
Вдруг она обхватила себя руками, выглядывавшими из коротких рукавов. Казалось, будто она замерзала, хотя на дворе и был июнь.
— Кроу… неужели ты не почувствовал этого во время Конференции?
— Ч-что именно?.. — с опаской переспросил Харуюки.
Нико, Вторая Красная Королева, «Скарлет Рейн», по прозвищу «Неподвижная Крепость», подавленно произнесла:
— Внутри тех «Королей», что там были… живут настоящие чудовища. Они… невозможно много знают. Ты знаешь, если честно, я шла туда с одной целью — защитить тебя. Я… всё ещё должна тебе за помощь с Черри. Поэтому, я хотела выторговать какой-нибудь компромисс в ходе Конференции. Но… если они действительно доведут тебя до казни… я…
Речь Нико оборвалась, она поджала ноги и обхватила колени руками. Харуюки смотрел на неё, не в силах ничего сказать.
Он не мог ни поверить её словам, ни понять их. Почему Нико называла каких-то бёрст линкеров чудовищами и почему так боялась их?
Харуюки всегда считал Красную Королеву, Скарлет Рейн, созданием высшего класса, абсолютно превосходящим его во всём. Он был уверен, что сразись они в дуэлях сотню раз, он проиграл бы все битвы до единой. В своём боевом режиме огневой мощью она напоминала линкор. Да что там, по силе атаки она наверняка была одним из сильнейших аватаров Ускоренного Мира. Один выстрел из её главного калибра был способен снести половину столичной администрации в Синдзюку.
Даже пистолет, которым был вооружен её маленький аватар, таил в себе невероятную силу. Во время Конференции Семи Королей Красная Королева казалась такой же устрашающей, как и другие Короли.
Харуюки покачал головой, а затем хрипло возразил:
— О, о чём ты?.. конечно, мне до собравшихся на той конференции — как до облаков, но я не думаю, что там среди них хоть кто-то могущественнее тебя, Нико. В конце концов, ты, как и они, «девяточница». Разве «один уровень — один потенциал» — не одно из главных правил Брейн Бёрста?..
В ответ уткнувшаяся в колени рыжая девочка приподняла голову и с улыбкой посмотрела на Харуюки, но затем медленно покачала головой.
— У каждого правила есть свои исключения… Смотри, девятый уровень фактически является максимальным в Брейн Бёрсте. Потому что, сколько бы ты ни набирал очков, на следующий уровень тебе уже не перейти. Единственная дорога к десятому уровню лежит через охоту на других линкеров девятого уровня… то есть, через лишение пятерых человек всех очков. При этом с другой стороны, — Нико вновь опустила взгляд. — Никто, кроме тебя самого, не знает, сколько времени ты провёл в Ускоренном Мире после достижения девятого уровня. Когда-то мне казалось, что я ничем не хуже других Королей. Что у меня есть сила, которая не даст мне потерять в Ускоренном Мире то, чего я лишилась в реальном. Но… я была слишком наивна. Они… «Первопроходцы» [14], давным-давно победили травмы, подобные тем, что сжимают моё сердце. И поэтому… им подходит лишь одно слово — чудовища…
— П, перво…? — смог лишь повторить незнакомый ему термин изумленный Харуюки.
Но Нико ничего не ответила и лишь упёрлась в коленки лбом.
В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим гулом кондиционера. Тучи за окном постепенно наливались свинцом. По Седьмой Кольцевой начали ездить машины, из окна похожие на вереницу огней.
Нико, проживавшая в общежитии при начальной школе, скоро должна была уже быть там, но её сжавшееся на диване тело не двигалось. Даже хвостики на её голове словно угасли, бессильно свисая с обеих сторон.
«Что я должен ей сказать?» — задал Харуюки сам себе вопрос и начал искать на него ответ.
Довольно быстро он осознал, что Нико вряд ли пришла к нему домой в Сугинами, чтобы извиниться за свой тон во время Конференции. Возможно, сейчас на её лице были такие чувства, которые она не могла показать даже друзьям из Красного Легиона… даже Пард, своему ближайшему офицеру.
— …
Харуюки так и не смог подобрать никаких слов, но понимая, что что-то сказать всё же должен, глубоко вдохнул.
Но тут Нико резко вскинула голову. На её лице была безупречная сияющая улыбка. С её губ покатились звонкие слова, совсем не похожие по тону на те, что она говорила до этого:
— Прости, что наговорила тебе такого бреда, братик.
— Э, а, н, ничего… — только и смог сказать Харуюки.
Он понимал, что её «ангельский режим» был лишь уловкой, которой Нико пользовалась, чтобы запутать его, но на Харуюки, единственного ребенка в семье, обращение «братик» действовало безотказно.
— Забудь всё, что я сказала! А, и мне уже скоро пора домой! Спасибо за сок!
Её голос звучало настолько очаровательно, что восклицательные знаки в её речи словно материализовывались в виде спецэффектов. Она бодро соскочила с дивана и побежала в сторону двери.
И в этот момент Харуюки, наконец, поборол растерянность, встал и сказал ей вдогонку:
— П, погоди, Нико. Ты ведь… о чём-то ещё хотела со мной поговорить?..
Девочка, уже потянувшая рукой к двери, замерла. Спустя ещё мгновение она решилась и резко обернулась. Широко улыбнувшись, она вдруг проговорила совершенно неожиданные слова:
— Слушай, братик Харуюки. Если кто-то из нас… или мы оба потеряем Брейн Бёрст, мы ведь полностью лишимся воспоминаний друг о друге.
— Э…
«Потеря всех связанных воспоминаний». Об этом правиле, распространяющемся на лишившихся Брейн Бёрста людей, Харуюки узнал всего два месяца назад. Даже Черноснежка до того времени считала это лишь слухами, но Нико узнала об этом раньше. Как долго она знала?
Нико смотрела в глаза потерявшему дар речи Харуюки, а затем выставила вперёд руку и оттянула на ней тонкий, словно спичка, мизинец.
— Поэтому, давай поклянемся. Если в один день мы найдём в адресной книге нейролинкера незнакомое имя, то прежде чем удалить контакт, мы отправим на него письмо. И тогда, возможно, мы снова…
— …рита. Арита! Эй, ты меня слышишь?
Громкий голос, выкрикивавший его фамилию, вытянул Харуюки из воспоминаний о вчерашнем дне.
Уняв боль в своей груди и несколько раз вздохнув, он постарался переключить свои мысли.
— Д-да! — ответил он, рефлекторно вставая.
Поднимаясь, он задел ногами твердый пластик, и за ним загрохотал стул. В этот момент Харуюки вспомнил, что он был не дома, а в кабинете класса 2-C.
Забегав глазами, вскоре он углядел хмурившегося классного руководителя, Сугено. Школьники вокруг уже начали посмеиваться над реакцией Харуюки.
Пусть эти смешки и были немного обидными, но это был далеко не тот издевательский хохот, который ему приходилось терпеть в прошлом году. Да, Харуюки по-прежнему занимал в классе низшую ступень социальной иерархии, но статус «безобидного толстячка» он смог заработать. Естественно, никаких жалоб на своё положение у него не было. Более того, оно казалось ему идеальным.
Именно поэтому ему нужно как можно скорее исчезнуть из центра внимания, в котором он оказался после небольшого промаха. Иначе можно пробудить задиру среди одноклассников, который потом решит выместить на нём усталость.
Поэтому Харуюки смущенно улыбнулся и попытался сесть обратно.
Но не смог, потому что его охватило стойкое чувство того, что от него ждали чего-то ещё. По лицам школьников вокруг него было видно, что они ждали от Харуюки каких-то слов.
«Ч-что тут происходит? Что мне надо сделать? Они что, хотят, чтобы я ещё как-то их повеселил? Я что, случайно согласился развлечь всех сольным выступлением?» — начали на огромной скорости проноситься мысли в его голове. Руки его начали покрываться потом. И тут…