Он выпрыгивает из полумрака так внезапно, что я падаю раньше, чем его лапы пролетают над моей головой. Это и спасает, прямого удара не пережить. Ниад, развернувшись, снова кидается на меня, и в последний момент я откатываюсь в сторону, избегая смертоносного удара лапой, а после, резко развернувшись, хватаюсь руками за колючую, словно иглы, шерсть и с неимоверным усилием взбираюсь на хребет, оседлав его, как коня. Ниад вертит башкой, пытаясь дотянуться клыками, он взвизгивает и зло рычит, когда я, прижавшись к нему почти вплотную, остаюсь вне досягаемости. Я запускаю пальцы глубже в колючую шерсть, чтобы удержаться, меня мотает и бросает из стороны в сторону.
Я замечаю другого ниада, вышедшего на звуки. А он — меня.
Боги, это конец.
Безумный, движимый только инстинктом охотника ниад бросается ко мне, развивая чудовищную скорость, а я, сцепив пальцы, до последнего недвижима, но когда ниад совершает прыжок, чтобы достать меня, я разжимаю руки и слетаю на землю, больно ударившись спиной и затылком, а звери вцепляются друг в друга. Им больше не до меня.
Я отползаю за глыбу, о которую только что ушиблась, и, поднявшись, наблюдаю за боем. Путь к скале перекрывают ниады, а больше мне некуда бежать. Чувствую движение за спиной, оцепенев от страха, замираю, и когда чья-то рука закрывает мне рот, я готова расплакаться. От радости.
— Тихо, — раздается шепот Тумана, и я отнимаю его ладонь ото рта, стискиваю своими пальцами, прижимая к груди. Он живой. Туман удивительно плавно перетекает в воздухе и оказывается впереди меня, закрывая от ниад. Он следит за ними и в какой-то момент решает, что угрозы почти нет, тогда, не отпуская моей руки, он уводит нас нелепыми перебежками и прятками прочь, и внезапно прямо впереди вырастает та самая скала. Туман подставляет сцепленные в замок руки и кивком указывает наверх. Я ставлю ногу, вторую ему на плечо, замечая, что оно в крови, и подтягиваюсь. На пологой части скалы я лежу, тяжело дыша, пока не показывается Туман.
— Тихо, — призывает он, когда я собираюсь спросить об остальных, и показывает вход в туннель. Туман сует мне воду, но мои руки слишком трясутся, чтобы я могла открыть флягу, тогда он сам отвинчивает крышку и приставляет горлышко к моим губам. Совсем как тогда, с кромулом.
— Давай, — Туман настаивает на том, чтобы двигаться. Рык ниад почти не слышен здесь, я не понимаю, зачем торопиться. Очевидно, что они не смогут забраться сюда. Но тем не менее я поднимаюсь и следую за ним в шахту.
— Что с остальными?
— За тобой первой пошел, — он пожимает плечами и морщится от боли. — Сиди здесь тихо. Они тупые, и у них нет нюха, если тебя не видно и не слышно, архизвери пройдут мимо, поняла? Жрица, соберись, мне некогда нянчиться с тобой.
Я сажусь и отвожу взгляд.
Он опускает на корточки напротив, берет меня за руку:
— Здесь безопасно.
Я киваю, не понимая его слов. Я полжизни говорила на других языках, я слишком растеряна.
— Жрица, соберись, мне нужно идти за ними.
У него разодрано плечо и нога, как он пойдет? Туман гладит меня по руке, он заглядывает в глаза. У меня все плывет, наверное, это слезы.
— Помолись Богам, может, поможет, — Туман пытается шутить.
— Они не услышат здесь, — я медленно качаю головой.
Но мы не молимся Древним Богам.
Туман кивает и пытается подняться, а я хватаюсь за его раненную руку, силясь понять, что мелькнуло в мыслях.
— Жрица, — немного раздраженно выдыхает Туман.
— Подожди. Сейчас.
Кровь на его куртке, Древние Боги, ниады вышедшие из-под земли. Я ругаюсь на себя, сжав губы и закрыв глаза, и в одно мгновение ловлю мысль, вертевшуюся в затуманенном сознании.
— Мне нужно идти, ты здесь в безопасности.
— Подожди.
Его кровь не подойдет, нужна моя. И я разматываю грязный бинт на ладони, расцарапываю заживающую рану. Я сплетаю пальцы: указательный на мизинец, средний на безымянный, безымянный на средний и мизинец на указательный. Маленький, едва уловимый вихрь начинает стелиться по земле вокруг нас, и я, не сдержавшись, улыбаюсь Туману.
— Что?
— Может, и выживем, Волк. Древние нас не оставили.
Он ничего не понимает, смотрит на кружащую пыль.
— Мне нужно что-то вроде поляны, ровная местность. — Я разжимаю пальцы и поднимаюсь, слабости как ни бывало. — И позови остальных.
Туман наблюдает за мной, как за умалишенной, будто готовится поймать, если я сигану со скалы.
— Что ты задумала?
Я еще точно не знаю, что именно собираюсь сделать. Древние отзовутся на кровь, и это нас спасет. Вот все, что есть.
— Дай мне нож, я свои все растеряла.
— Жрица, — предупреждающе произносит Туман, но мое чутье не лжет. Я просто протягиваю руку к нему и, вглядываясь вдаль, повторяю:
— Нужна ровная местность.
Туман выбирает довериться мне. Он подбирает сумки, которые уберег каким-то чудом, отдает свой нож, наверное, последний, и указывает направление, где мы можем без труда спуститься.
— Архизвери услышат, если звать остальных.
— Пусть, — смело, несмотря на трясущиеся от страха руки, я отвечаю, глядя в спину Тумана.
— Будем драться?
— Будем.
Я потеряла ориентиры и не представляю, в какую-то сторону мы движемся, где выход из тихих земель. Сумрачно, тихо и мрачно вокруг. Скала обрывается несколькими удобными выступами, по которым ниадам не забраться, слишком мелкие, а человеку не составит труда, хвататься руками довольно удобно. Через несколько минут мы выходим к относительно ровному участку земли.
Туман напряжен и внимателен, я безоглядно уверена, что он сумеет предусмотреть появление ниад, и сосредотачиваюсь на ритуале. Несколько раз с силой полоснув по ладони, я сжимаю кулак, кровь начинает капать, но медленно, и, понимая, что нельзя тратить минуты в пустую, я провожу ножом по запястью вспарывая вены.
— Я сделаю круг, не выходи за него, — предупреждаю опешившего Тумана и кровью на земле создаю ареал. — Зови. — И с момента, когда звук разойдется по сторонам, нам останется только ждать.
Туман набирает воздуха в грудь и издает что-то похожее на вой или боевой клич. Вот и все. Если хаасы живы, должны прийти.
Мы стоим спина к спине в центре большого круга, напряженно всматриваясь в темнеющий лес. С каждым мгновением я напитываю землю и воздух кровью, капающей с руки. Жертвы должно быть достаточно. Ниады появляются вдалеке, я замечаю их со своей стороны. Они крадутся, не понимая происходящего, привыкшие, что от них убегают и прячутся. Инстинкты подсказывают им, что их поджидает опасность. Я вижу трех, они двигаются на расстоянии друг от друга, явно не стая.
— Вон они, — тихо произносит Туман, указывая на неясную тень, появившуюся меж деревьев.
Отвернувшись от ниад, считая, что они еще далеко, я всматриваюсь в силуэт и, не сдержавшись, судорожно вдыхаю. Рутил тащит на себе Сапсана, идя на клич. Я делаю шаг по направлению к ним и останавливаюсь, понимая, что не успею помочь. Туман также порывается броситься на выручку, но замирает. Мы оба оглядываемся на приближающихся ниад, а после смотрим друг на друга. Он кивает, соглашаясь с тем, что бежать навстречу хаасам бессмысленно.
— Я буду ждать до последнего… — отворачиваюсь, сосредотачиваясь на приближающейся опасности. Ниады появляются отовсюду, я вижу уже шестерых.
Ну, либо так, либо Смерть заберет всех нас.
Я подхожу к краю круга и пускаю огонь по венам, воздух медленно нагревается, и самым сложным остается сдерживать жар, сжимая кулаки. Я слежу за каждым ниадом, они наступают не спеша, будто давая шанс Рутилу добраться, но на самом деле просто опасаясь друг друга. Такие одинаковые: жуткие, мерзкие, безмозглые. Туман что-то кричит, больше не пытаясь сохранять тишину. Я не знаю, видит ли он обступающих нас ниад или сосредоточен только на хаасах, но, вероятно, понимает, что долго ждать не получится.