— Тогда они просчитались. Мне нужно, чтобы ты позволила хаасам войти.
Хозяйка заговаривает не сразу, она раздумывает, прежде чем произнести:
— Нет.
В очередной раз вынося книги, я замечаю, что у огня только Сапсан и Рутил, а Туман сидит на корточках вдалеке, прямо напротив ниада, который, тоже странно пригнувшись, неподвижно стоит. Я складываю книги на полотенце и, глядя на Рутила, киваю в сторону Тумана.
— Изучает, — протяжно произносит Рутил, не тая отношения к этой затее. Видно, не одобряет.
Я прикладываю ладони к земле, но не прошу ни силы, ни помощи, просто пытаюсь совладать со страхом. Закрываю глаза, открываю и, поднявшись, иду к Туману. Останавливаюсь, не дойдя пары шагов, чувствую, как быстро колотится сердце.
Ниад лениво переводит взгляд на меня, моргает жуткими склерами и вываливает длинный язык. Не имея возможности чувствовать запахи, они, вероятно, так пробуют воздух на вкус, как змеи. Несколько мгновений он смотрит прямо в глаза, словно разумный, а потом теряет ко мне интерес.
— Что ищешь? — я спрашиваю, чтобы не поддаться страху.
— Слабости, — не оборачиваясь, отвечает Туман. Я делаю еще шаг, и он вытягивает назад руку: — Стой позади меня. Они не переходят за определенную границу.
Спорить глупо, поэтому я просто опускаюсь на корточки.
— Нашел?
— Пока нет. Но заметил, что у них нет различий между особями. В смысле органов.
— Они не плодятся, ты это имеешь в виду? — я озадаченно переспрашиваю и получаю кивок вместо ответа. — И что это значит? Ниады продолжают подниматься из разломов? Они бессмертные?
— Все живое можно убить, — ровно произносит Туман, и я становлюсь спокойнее от его уверенности.
— Думаю, они считают так же.
— Ты почему не ушла? — вдруг спрашивает он, повернувшись ко мне. Ниад, встрепенувшись, чуть сдвигается в сторону, я не могу отвести от него взгляд, а Туман легко становится спиной. — Я был уверен, что ты видела скалу, с твоей высоты нельзя было не увидеть, я отвлек от тебя архизверя и думал, ты рванешь туда сразу же.
— Ты отвлек?
— На скале было безопасно, ты понимала это и должна была уйти, но за каким-то демоном пошла обратно. — Он не слышит моих слов. — Почему?
— Я дала обещание.
— А мы могли быть мертвы. Я ясно сказал, чтобы ты выбиралась из леса, если меня убьют. Мне нужно было уточнить, что не стоит искать останки? Никогда так больше не делай. Увидишь шанс выжить — воспользуйся. Беги.
Я смотрю в его черные глаза, жуткие, мрачные, как ночное беззвездное небо. Я не знаю, что отвечать. Меня еще ни разу не отпускали.
— Иди к Сапсану. Ему нужно сменить бинты. — Туман прогоняет меня, а сам снова отворачивается, будто и не сказал ничего особенного. Я поднимаюсь и пячусь к стене, не рискуя вставать спиной к ниаду. Привычно меняю повязку Сапсана, отмечаю, что рана затягивается, и ухожу.
В одиночестве я много думаю, как и всегда. Хозяйка больше не настаивает на беседах, а химеры молчаливы, они просто наблюдают за мной. Я нахожу много книг, где описаны болезни прежних людей и методы лечения, вспоминаю Иаро и мертвый, выжженный после болезни город. Веду бы пригодились книги.
Перебирая очередную полку, натыкаюсь на рукописный текст. Эта книга написана уже после возвращения Богов, дата стоит знаменательная — день первого солнца, пепел после извержений осел, и небо снова стало голубым. Человек, писавший ее, был ведом, тогда их еще называли иначе, он использует много слов, значение которых мне непонятно. Он пишет о Богах и их гневе, о ниадах. Я делаю пометку и откладываю книгу, отнесу Туману, пусть изучает. Это безопаснее, чем сидеть нос к носу со зверем.
Вся полка оказывается посвящена выживанию прежних людей в изменившемся мире. Я ищу не это, мне нужны знания о том, как исцелить зараженную землю, воду, что может так мучить почву, что она отравляет воздух и животных, растения, людей. Но день за днем я возвращаюсь к этим книгам, пока не признаюсь себе: теперь я ищу другое. Таская их к своей кровати, листая страницы, я больше не коротаю вечера с хаасами, а читаю старые книги в надежде найти негаданное спасение.
Может, не придется идти на Запад.
Первым утром третьей декады, когда я с очередной стопкой выхожу за ворота, Туман толкает меня в живот так, что с трудом удается удержаться на ногах и не уронить книги.
— Оставайся за стеной, — хмуро, сурово, зло произносит он. От растерянности и неожиданности я не сразу нахожу, что сказать, а потому бестолково озираюсь по сторонам.
Ниады подошли ближе.
— Сапсан, — шепчу я, потому что сейчас он самый слабый.
— Хааса ради, оставайся там и не вылезай даже из любопытства, — Туман уходит дальше вдоль стены, видимо, собирается осмотреть всю территорию в округе.
— Спокойно, Жрица. — Рутил приближается к воротам, чтобы забрать книги, но я не уверена, что у них получится почитать. — Да, они ближе, но и мы не дураки.
Я тороплюсь обратно, чтобы найти Хозяйку. Химеры нервно кружат у дверей, мне приходится буквально расталкивать их, чтобы войти внутрь.
— Ты сказала, хаасам ничего не грозит! — Я налетаю на нее, стоит переступить порог большой комнаты, где она выращивает растения.
— Я сказала, что ниады охраняют это место, если Боги позволят им переступить границы, так тому и быть, — она говорит размеренно и неспешно, уже знала, что я приду, и готовила ответ. Хозяйка возится с цветами и травами в горшках, она ничуть не встревожена, и это мгновенно злит.
— Что если я убью тебя прямо сейчас, это сделает меня хранительницей? И тогда хаасы войдут.
— Ты не сможешь. У тебя нет оружия, а у меня есть защита.
— О, в моем больном ненавистью сердце достаточно огня! — Я пускаю жар по венам, хватаюсь за ближайший росток, и он сразу же вянет в моей руке, Хозяйка видит это.
— Так тому и быть, — повторяет она, и я почти рычу от бессилия, разжимаю кулак и стряхиваю пепел.
— Хорошо. Ладно. Я знаю девушку, которую Боги готовят для тебя. Она здесь, недалеко, за горой. И если ты позволишь хаасам войти, я обещаю, что приведу ее сюда.
А потом мы вместе с ней уйдем, если Мирана не пожелает остаться.
— Если нет — это место исчезнет вместе с тобой.
Она думает, и мне кажется, уже никогда не заговорит, потому что слишком долго Хозяйка оценивает предложение. А я, так легко связавшая себя новым обещанием, лишь надеюсь, что она его примет. Я не отправляю души Смерти, если есть другой путь, но, если его нет, моя рука не дрогнет.
Ее слова «Пусть войдут» звучат в тот же момент, что и крик Рутила «Туман!».
Проклятье…
Я срываюсь с места, путаясь в платье и обступивших меня химерах, бегу по коридору, вываливаюсь наружу и замираю. Делаю глубокий вдох, борясь со страхом. Я помню о девочках, помню, что мне нельзя умирать, не сейчас. Помню, что химера пришла за мной. Помню, что ниады боятся их.
Выдохнув, я бросаюсь к воротам и выскакиваю за стены.
Вокруг Рутила с Сапсаном пылает стена огня.
Туман появляется буквально в тот же момент с другой стороны ограды, прямо за ним несется ниад и, Боги, я даже вскрикнуть не успеваю, в зверя летит объятое пламенем копье. Тот взвизгивает, спотыкается и начинает крутиться по земле, пытаясь потушить вспыхнувшую игольчатую шерсть.
— Внутрь! — громко кричу я, но мой голос перекрывает вой нескольких ниад, кружащих вокруг Рутила и Сапсана, не решающих перепрыгнуть огонь. — Внутрь! — повторяю я, и химера бросается на перерез другому зверю, который бежит на меня. От страха я резко пригибаюсь, поскальзываюсь на дерне, но поднимаюсь, чтобы все равно броситься на помощь. Рутил, взяв горящую головню, вроде копья, что он бросил, спасая Тумана, поднимает Сапсана, почти забрасывая себе на плечо, и бежит к воротам. Я спешу навстречу. Химеры защищают только меня, они не дают ниадам приблизиться и, укрытая живым щитом, я смелею. Ниад сбивает Рутила с ног молниеносным движением жесткого хвоста. Я едва успеваю подхватить падающего Сапсана, химеры бросаются на помощь. Не успеваю увидеть всего, что происходит, слишком быстро, страшно. Мы вместе тащим Сапсана, а потом я оборачиваюсь к Туману.