– Как будет угодно последней из Первых Жриц, – кивнули девушки, заставив меня чуть заметно поморщиться. С недавних пор меня начало раздражать то, каким количеством имен, званий и прозвищ я успела обрасти в этом мире!
– Женщина, что посмела украсть тело Великой Жрицы, где она? – с максимальной доступной уверенностью в голосе произнесла я и замерла, ожидая ответа.
«Что, если я ошиблась?»
Девушки, сопровождавшие меня, замялись, переглядываясь в нерешительности, чем вселили в меня определенные надежды.
– Какие-то проблемы? – добавив холода в голос, усилила я напор.
– Н-н-нет, – не особо уверенно мотнула одна из них головой, – она в галерее превращений. Нам не позволено в нее входить, но если Единая Истинная Богиня вас пустит …
«Пустит», – мысленно хмыкнула я, несказанно обрадованная таким ответом. – «Пусть только попробует не пустить!»
– Как бы там ни было, я хочу туда попасть.
Девушки послушно кивнули и, больше не спрашивая ни о чем, повели меня молча по коридорам. Такой вариант, хотя и был лучше полного отказа, меня все же не устраивал до конца. Как девочка, наученная горьким опытом, я пообещала себе впредь узнавать, во что лезу, а потом уже пускаться во все тяжкие… если это только возможно. В этом же случае передо мной было сразу два бесценных источника информации, которые требовалось настойчиво расспросить.
– Что за место эта галерея превращений? – наконец нарушила я молчание, умышленно замедляя шаг. Девушкам ничего не оставалось, как подстроиться и, чуть помедлив, ответить.
– Все незваные гости храма Безмолвия мудростью Богини обращаются в камень, – издалека начала одна из девушек, нечаянно напомнив мне, что я и сама имела счастье пообниматься с коварным кустиком. Вопрос, обращусь ли я в камень и как скоро это случится, все еще был открыт, но я старалась не паниковать раньше времени. – Женщины, осмелившиеся попасть таким образом в храм, едва окаменеют, переносятся старшими жрицами в галерею превращений. Там они ожидают ночи Предстояния.
Я вопросительно уставилась на девушку, взглядом требуя дальнейший пояснений.
– В эту ночь Богиня жертвует свою кровь, чтобы с помощью нее достойные обратились из камня и остались служить Ей в храме. Всех остальных мы размещаем в храме, пока они сами собой не рассыпаются в прах.
– А мужчины?
– Здесь им не место. Своим присутствием они оскверняют землю, освященную богиней. От них мы избавляемся сразу же, ибо секреты хранимые здесь не могут быть ни услышаны мужчинами, ни произнесены.
– Но в храме же есть охрана, – усмехнулась я, уловив противоречие в словах жриц.
– Они не допускаются во внутренний предел, а поступив на службу – лишаются языка.
Я негромко крякнула, удивленная жестокости местных порядков. Интересная у них тут феминистская секта образовалась, как бы через пару веков всех симпатичных мужчин не начали жечь на кострах, как когда-то сделали в моем родном мире с противоположны полом.
Пока я раздумывала над следующим вопросом, мы, кажется, пришли. Во всяком случае, остановка у голой стены меня уже не могла удивить, особенно с тем, что в стене явственно виднелся замурованный камнем проход, обведенный четким контуром дверного проема, украшенного вязью рун.
Я чуть наклонила голову вбок, сунула руку и, обнаружив, что в очередной раз сталкиваюсь с любимым обманом Лит, уверенно шагнула в стену.
По ту сторону ненастоящей преграды оказалась комната, плотно заставленная статуями, ожидавшими своего часа. Расположенные в несколько рядов, они создавали весьма угнетающую картину. Я глянула на девушек, многим из которых не суждено было выжить, и, передернув плечами, двинулась вдоль по проходу, пристально разглядывая каменные лица. Многие из них замерли с поистине мученическими выражениями лиц, другие трепетали от первобытного ужаса.
– Жутковатое зрелище… – вслух констатировала я в гробовой тишине.
– Но впечатляет? – раздался голос у меня за спиной.
От неожиданности я подпрыгнула на месте и, каким-то неведомым образом поймав собственный хвост в руки, обернулась. Передо мной стояла радостно осклабившаяся Лит собственной персоной. Ее силуэт парил в паре сантиметров от пола, воплотившийся в человеческий облик лишь до пояса. Вся остальная часть ее тела плавно расплывалась облачком.