— Но как же нам жить?
— Чего не знаю, того не знаю…
Тут она заметила два чемодана, плохо спрятанные за занавеской гардеробной.
— Что это за вещи?
— Все, что у меня осталось! — ответил он, скривившись. — Это мои личные вещи, которые удалось спасти, — несколько костюмов и белье. Остальное пришлось оставить в гостинице до тех пор, пока не расплачусь.
— Бедненький мой, вот до чего дошло!
— Я хотел скрыть это от тебя, но испугался упреков. Представлял себе, как ты скажешь: «Тебя выставили из гостиницы, потому что у тебя нет денег? Тогда переезжай ко мне, Жорж!» «Ко мне», — разве это давно уже не означает «к нам»? Я предпочел переехать сам, не ожидая, пока ты это предложишь. Я ведь правильно сделал, правда? Мы больше не расстанемся, всегда будем вместе, как настоящие муж и жена. Ты ведь этого хотела?
— Да…
— Если только, конечно, мне не придется уехать…
— Уехать? Куда?
— За границу, чтобы попытаться поправить свое положение… Во Франции так мало возможностей для этого!
— Возьмешь меня с собой?
— Едва ли получится, во всяком случае, сразу. Может быть, года через три-четыре, когда я снова обрету финансовую независимость, ты сможешь ко мне приехать.
— Через три-четыре года? И не заикайся об этом! Представь себе, как я тут буду жить одна, без тебя? Это невозможно!
Ее потрясло предположение, что они могут расстаться. Она посмотрела на него с тревогой…
— Почему ты так на меня смотришь? — спросил он.
— Я готова на все, лишь бы не потерять тебя!
— Не говори глупостей, милая… Завтра же утром я встречусь с одним приятелем, вернее, с моим настоящим другом. Он обещал мне место на предприятии, которое собирается открыть в Камеруне.
— Нет, Жорж, не делай этого!
— Милая Агнесса…
На следующее утро он вышел из дому очень рано, хотя обычно почти никогда не вставал с постели до полудня. Уходя, он сказал:
— Буду поздно.
Пришел он лишь к полуночи. Она ждала его уже несколько часов. В какой-то момент ее охватил непередаваемый страх, потому что она подумала: а вдруг он больше не вернется. Медленно текли минуты ожидания. Агнесса впала в отчаяние; она знала, что больше не может обойтись без мужчины, занявшего столько места в ее женской жизни. Любовь дала выход присущей ей от природы чувственности, так долго подавляемой ради принятых норм морали. Агнесса знала, что не проживет без постоянных любовных утех. Ей нужны ласки Жоржа, нужно чувствовать, что он рядом, прикасаться к его коже. Она нуждалась в мужчине, в любовнике…
Когда он открыл дверь, она бросилась, дрожа, в его объятия и закричала:
— Ты! Наконец!
И добавила почти беззвучно:
— Я так боялась, что ты не вернешься…
— Признаюсь, я думал об этом… Но я слишком сильно люблю тебя.
Он пылко обнял ее.
Она заметила, что его лицо выглядит понурым. Что это? Усталость? Отчаяние?
— Присядь, — сказала она. — Выпей немного виски, тебе станет легче.
Пока он пил, она опустилась у его ног, положив голову ему на колени, как рабыня, влюбленная в своего хозяина.
— Расскажи, как ты провел день.
— Да это просто катастрофа! Знаешь, оказывается, я слишком стар для Камеруна.
В изумлении она подняла голову:
— Ты? Слишком стар?
— Представь, там требуется человек не старше тридцати пяти лет…
Придя в себя от изумления, она улыбнулась:
— Тем лучше! Ты останешься со мной!
— Без единого франка в кармане?
— Мы будем богаты! Я все обдумала, пока ждала тебя… Помнишь, я рассказывала о своей подруге Клод?
— Не припоминаю.
— Да вспомни же! Я говорила, что, когда была манекенщицей, первый год работала вместе с ней.
— Может быть… Ну и что?
— Представляешь, несколько дней назад я рассматривала журнал мод и совершенно случайно узнала, что она открыла новый дом моделей… Хочу сходить к ней завтра же!
— Опять ты за свое!
— Да нет же, милый, я не буду больше манекенщицей. Я знаю, как тебе не нравится, что я занимаюсь такой работой. И мне самой она разонравилась. Но я могла бы заняться продажей одежды. У меня достаточно опыта. Почему бы не попробовать!
— Это совсем другое дело. Но, по-моему, ты заблуждаешься, если думаешь, что твоя подруга ждет тебя. Наверняка десятки знакомых девушек обратились к ней раньше!
— Кто знает? Мы очень дружили. Зайду к ней завтра же.
— В моем положении я не имею права возражать.