— Я думал, этому не будет конца…
Вот в альбоме портрет Джузеппе тех времен. Да, в смокинге. На арену он всегда выходил в смокинге. Потом он снимал одежду — смокинг, брюки, накрахмаленную манишку. Оставался в трико, как на другом снимке. Был он тогда красавец — не то что сейчас… Теперь он — скелет. А в молодости женщины теряли голову. Даже одна графиня… блондинка. Вся в драгоценностях. Графиня назначила ему свидание.
— И вы?
— Настоящий кавальеро не рассказывает о таких вещах.
Король сидел в своей роскошной ложе, и с ним вся королевская семья. Джузеппе сделал двойное сальто-мортале, и — хотите верьте, хотите не верьте — король не удержался, встал. Король аплодировал ему стоя! Что это была за ночь… Ризолетта, прелестная, как никогда, перелетела к нему на трапецию, цирк ахнул… Потом Ризолетта продавала зрителям их общий портрет — вот он, в самой середине альбома. Женщина была снята в позе, в которой обычно благодарят за аплодисменты. Ее держал за руку мужчина, одетый во что-то вроде купального костюма. Приглядевшись, в мужчине можно было узнать Джузеппе.
— Хороша… — сказал Антонио Балдуино.
— Она была моей женой…
Ризолетта продавала портрет зрителям — и не было человека, который бы отказался его купить. Ведь стояла весна, а Ризолетта была прелестна, словно весенний цветок. Она была весенним цветком, и каждому римлянину хотелось сохранить что-нибудь на память об уходящей весне. И римляне покупали портрет Ризолетты. А вот еще фотография. Ризолетта стоит на лошади, на одной ножке, в балетной позе. Коня звали Юпитер, он стоил хороших денег. Потом его забрал за долги один датский кредитор во время гастролей в Дании. Эта фотография — Ризолетта на коне — была сделана за несколько дней до гибели воздушной гимнастки. Той далекой весной Ризолетта казалась такой обворожительной, такой юной, что никому, в том числе и Джузеппе, и в голову не могло прийти, что все так страшно кончится. Что Ризолетта погибнет. Но она погибла. В тот вечер цирк был переполнен — море людей. Джузеппе и Ризолетта были героями сезона, гвоздем программы. Все говорили о «Дьяволах», «I. Diavoli» — так назывался их номер. Когда Ризолетта появлялась на улице, женщины останавливались, смотрели ей вслед. Ей подражали в одежде, в манере держаться — Ризолетта умела быть элегантной, была красива не только в цирке, летая с трапеции на трапецию. Мужчины сходили по ней с ума. Джузеппе и Ризолетта завоевали сердца римской публики этой цветущей весной.
В тот вечер цирк был переполнен. Вот портрет Ризолетты в костюме воздушной гимнастки. Джузеппе долго смотрит на фотографию, потом подходит к постели, вытаскивает бутылку кашасы.
— Питье святого Амаро, — смеется Антонио Балдуино.
Вот почему Джузеппе пьет. Старый циркач смотрит не отрываясь на портрет Ризолетты. Теперь Антонио Балдуино видит — у нее было горестное лицо пленницы. Джузеппе знал, что его жене не нравился цирк. Ей хотелось вести светскую жизнь, изысканно одеваться, покорять сердца. Но кто бы мог подумать, что она сорвется именно тем вечером? В тот день они зеркала не разбили… Они вышли на арену, их встретила буря аплодисментов. Ризолетта, улыбаясь, поблагодарила публику, и они поднялись на трапеции. Вначале все шло хорошо. Но в момент сальто-мортале… Такого никогда еще не случалось… Дуга, описанная раскачавшейся трапецией, оказалась короче, чем надо. Ризолетта не смогла ухватиться за ноги Джузеппе. И вот на арене окровавленный кусок мяса. Когда лев Рез растерзал укротителя, труп все-таки не был таким страшным. Ризолетта превратилась в кусок кровавого мяса — ни лица, ни рук, ничего. Джузеппе не понимает, как он сам не бросился вслед за ней на арену, как у него хватило сил спуститься. Была весна, по улицам гуляли влюбленные. Потом один клоун выдумал, будто Джузеппе убил ее нарочно, узнав, что у нее есть любовник. Начали судебное дело, но следствие прекратили за отсутствием доказательств… Со дня гибели Ризолетты начался упадок Большого международного цирка.
— Настоящий роман, — сказал Антонио Балдуино, — прямо садись и пиши… Расскажу Толстяку.
— Как вы думаете — мог у нее быть любовник?
Ему даже показывали любовника Ризолетты, показывали его письма, найденные в ее вещах…
— Но ведь это была ложь, правда? Циркачи — такие мерзавцы… Не верьте никогда циркачам. Завистники… Да разве у нее мог быть любовник! Все эти люди завидовали их успеху. А вдруг был? Это сводит меня с ума. Из-за этого и напиваюсь. Письма-то ведь нашли. Нет! Ризолетта, такая добрая… Цирк ей не нравился, верно. Но не такая она была женщина, чтоб завести любовника. А письма… И потом, она говорила о каких-то встречах… Боже, хоть бы она ожила на мгновение, сказала бы мне, что все это ложь, зависть. Потому что это ложь, правда? — Джузеппе схватился за голову, закрыл глаза.
Неужели он сейчас заплачет? Антонио Балдуино берет бутылку с кашасой, отпивает большой глоток. Сейчас тоже — весенняя ночь.
* * *
— А клоун у нас кто?
— Кто бабам проходу не дает.
— Ну и негритянка у окна.
— Рожа, будто сковорода.
Клоун Пузырь едет задом наперед на осле. Над городишком высится купол цирка. Над куполом развевается флаг, по бокам у входа — две огромные афиши. Вечером тут будет играть музыка, придут негритянки продавать сладости из кокосовых орехов.
В городе говорят только о цирке, об артистах, о негритянке, которая танцует почти обнаженной, но больше всего о Черном Гиганте Балдо, бросившем вызов жителям Фейра-де-Санта-Ана. Об этом толкуют мужчины, собравшиеся на Большую ярмарку. Луиджи отложил премьеру до понедельника. Это день продажи скота, приходят крестьяне со всей округи. Клоун пересекает ярмарочную площадь.
— Будет сегодня представление?
— Будет, сеньор…
Деревенские мальчишки, пришедшие с близлежащих фазенд продавать творог и неочищенный тростниковый сахар, с завистью смотрят на городских озорников, которые бегут за клоуном и даром попадут в цирк. Один из них говорит другому:
— Я смерть как хочу в цирк.
— Я, парень, был уже как-то в цирке. Назывался он «Европейский». Здорово…
— Этот, говорят, хорош…
— Что большой, это верно… Клоун был бы стоящий.
— Я здесь заночую. Охота посмотреть представление.
— Говорят, свободных мест нету. Все продано.
Мальчишки сговариваются пролезть в цирк, незаметно приподняв парусину стен. Клоун продолжает триумфальное шествие по базарной площади. Из лавок выглядывают приказчики. На середине площади клоун останавливает осла, чтобы произнести речь.
— Достопочтенная публика! Прославленный Балдо, всемирный чемпион свободной борьбы, бокса и капоэйры, прибыл из Рио исключительно для того (он сделал ударение на слове «исключительно»), чтобы выступить в Большом международном цирке! Балдо получает в месяц три тысячи деньгами, стол, квартиру, белье…
— Ого, — пробурчал какой-то крестьянин.
— Сегодня вечером и на всех остальных представлениях нашего цирка Балдо вызывает на бой любого желающего! Любого жителя героической Фейры-де-Санта-Ана! Герой, победивший Балдо, получит от администрации цирка пять тысяч! Пять тысяч! — выкрикнул Пузырь еще раз. — Лично от себя Балдо ставит тысячу в знак того, что он непобедим. Пользуйтесь случаем! Имею честь объявить достопочтенной публике, что вызов принят! Двое смельчаков уже записались в конторе цирка. Жаждут сразиться с чемпионом Балдо! Желающие бороться могут прийти в Большой международный цирк сегодня вечером! Борьба закончится только смертью одного из противников. Только смертью!
Длинная речь нисколько не утомила клоуна, он продолжал свое шествие по городу, сидя задом наперед на осле. Время от времени осел спотыкался, Пузырь делал вид, что падает, хватался за ослиный хвост. Город помирал от хохота. В людных местах клоун повторял свою речь.
Все говорили о предстоящей борьбе, которая кончится только смертью. Стало известно, что вызов Черного Гиганта Балдо приняли уже трое — шофер, торговый служащий и огромный крестьянин. Трое желают драться за приз в пять тысяч. Город с нетерпением ждал вечера.
* * *
Когда огромный крестьянин вошел в цирк, какой-то остряк крикнул с галерки:
— Эй, Жозе! Ты пару горилл заказывал? Самец уже тут.