– Что мне с ними делать?
Жуга пожал плечами.
– Хочешь – сожги, а нет – девчонкам отдай. Аккурат две штуки. Теперь можно, теперь от них вреда не будет.
Вацлав содрогнулся:
– Ну уж нет! Хватит лукавого дразнить. В огонь их, в плиту! Да слышь-ка… – Он замялся. – А ну как вернётся эта пакость? – Травник покачал головой. – Ага… Ну, спасибо тебе! Век благодарен буду. – Он сунул кукол в карман. – Так как насчёт денег? Двадцати менок хватит? Сочтёмся, а? Вот и славно, за мной не залежится. А сейчас, такого дела ради надо бы того… пропустить по кружечке. Пошли-ка в дом, друг Жугуц, отпразднуем!
Жуга поднял голову.
– Жуга.
– Что? – обернулся Вацлав.
– Меня зовут Жуга, – хрипло сказал травник и, повернувшись, зашагал вниз по улице.
Збых проснулся ближе к вечеру и долго лежал без движения, глядя, как трудится в тёмном углу под потолком паук над своей сетью. Рваной шелухой опадали остатки странных, непонятных снов. Шум в голове прошёл, и лишь слабость, противная и доселе кузнецу совершенно не знакомая, мешала нормально думать и двигаться.
Хлопнула дверь. Вошёл Жуга, отряхивая снег.
– Давно проснулся? – Он скинул полушубок и подошёл, протягивая к печке красные с мороза ладони.
– Только что. – Збых приподнялся и сел. Голова закружилась.
– Есть хочешь?
– Пожалуй…
Жуга слазил в печь, вытащил чугунок с похлёбкой. Разлил в две тарелки, отрезал хлеба.
Рассеянно черпая перепрелый суп, Збых едва одолел половину и отодвинул миску. Жуга вообще к еде не притронулся. Мрачный и взъерошенный, он сидел, задумчиво подперев голову рукой, и молча ковырялся ложкой в густом вареве. Покосился на Збыха.
– Ты как?
Кузнец прислушался к себе.
– Да вроде ничего…
– Голова не болит?
– Нет… Только вот слабый я какой-то.
– Это пройдёт.
Некоторое время оба молчали. Збых поправил подушку и снова лёг. Посмотрел в угол. Паук закончил свою работу и теперь скорчился чёрной точкой в центре паутины. Кузнец усмехнулся.
– Четыре буквы, – сказал он.
Жуга поднял голову:
– Что?
– Я говорю: четыре буквы. Па-ук – четыре буквы.
– Какой ещё паук?
– Да вон, в углу.
Жуга посмотрел туда.
– И что?
Кузнец пожал плечами и снова усмехнулся:
– Чудно… Грамоты не знаю, и вдруг буквы. С чего бы это, а? – Он помолчал. Поднял голову. – Слышь, Жуга…
– Что?
– Вчера ночью, в церкви… Это в самом деле было или нет? Или мне приснилось?
Жуга вздохнул и потряс головой.
– Дорого бы я дал, чтобы всё это оказалось сном, – хмуро сказал он.
– И всё-таки, что ты натворил?
– Долго рассказывать.
– Нет уж, друг, начал – так договаривай. А иначе и начинать не стоило. Всё равно спешить некуда.
Жуга поскрёб в затылке.
– Правда твоя, – признал он. – Ну, слушай.
Рассказ и в самом деле был долог. Обхватив колени, Збых молча выслушал, как двое путников заночевали в лесу и как под утро проснулся только один.
– Понимаешь, – сбивчиво объяснял Жуга, с трудом подбирая слова, – что-то тут не так. Будто ему… помогли умереть, что ли. Вот я и решил дознаться.
Збых задумчиво потёр небритый подбородок и поморщился, когда заскорузлый ремешок оцарапал щёку.
– А в церкви что было?
– Девять дней ещё не прошло, – хмуро сказал Жуга, – его душа покамест рядом обретается. Я хотел… чтобы Вайда сам сказал, что с ним случилось.
Збых похолодел.
– Так, стало быть, та тень… – Он умолк, не договорив.
Жуга кивнул.
– Не подумал я. Мне ничего не грозило – у меня оберёг был. Но кто же знал, что ты за мной увяжешься! – Он усмехнулся криво, постучал пальцами по столу и добавил немного погодя: – Был я тут сегодня у одного, так он тоже всё твердил без конца, как дурак: «Кто ж знал! Кто ж знал!» Вацлавом кличут, в крайней избе живёт. Знаешь его?
– Которого? Рудаха? – переспросил Збых. – Как не знать! Каким это ветром тебя к нему занесло?
– Да так. – Жуга махнул рукой. – Нежить у него баловала, вот он меня и попросил помочь.
– Нешто повывел?
– Угу. А что?
Збых откинулся на подушку, покосился недоверчиво:
– Батюшка наш, Алексий, тоже пробовал помочь. Святить его избу хотел, так они в него, слышь, поленом с печки запустили.
– Да? – усмехнулся Жуга. – Меня веником приласкало.
– Повезло. А Вацлав этот – куркуль, каких поискать. Снега зимой не выпросишь.
Жуга пожал плечами:
– За то и пострадал. Может, хоть это его чему-нибудь научит.