– А вот скажи, травник, – глядя в сторону, начал он, – может твоя наука помочь, когда человек человека не понимает?
Жуга нахмурился:
– Это как?
– Ну вот взять, к примеру, такой случай: парень девку любит, а она его – нет. Можно тут помочь?
– Ничем тут не поможешь. Тут или парень дурак, или девка дура… или нету здесь любви никакой, так, баловство.
Парнишка некоторое время молчал, кусая губы. Поднял взгляд.
– Ну есть же, там, зелье какое-нито, приворотное… Ведь есть же?
Жуга пожал плечами.
– Есть, конечно… да только дурь всё это. Силой человека ещё никто счастливым сделать не мог.
– Ну, так то силой! А это…
– Травы – тоже сила, – хмуро сказал Жуга, заглянул в кружку, одним глотком допил сбитень и встал. – Не дело ты затеял, парень. Колдовством тут не поможешь.
– Так значит, не дашь ничего?
– Не дам.
Паренёк глянул исподлобья, помотал головой.
– Видно, правду люди говорят, – процедил он сквозь зубы, – с рыжим да красным не связывайся. Все вы, ведуны, одним миром мазаны, что ты, что бабка Ниса. Нос все любите задирать, а как до дела дойдёт – хрен тебе. Эх… – Он махнул рукой, отвернулся да так и остался сидеть, подперев голову кулаком. Жуга хотел ещё что-нибудь сказать, но передумал, нахлобучил шляпу, подхватил лопату и направился до Збыха.
Кузнеца дома не оказалось, зато вернулась Ружена. Жуга замялся нерешительно на пороге, не зная, что сказать – к такому повороту он не был готов, но девушка сама начала разговор.
– Проходи, садись, – тяжело вздохнув, сказала она, кивая на лавку. – Поговорить с тобой хочу, пока брата нет.
Жуга опустился на скамью.
– Где он?
– Я его на улицу вытолкала – пускай до кузницы прогуляется. – Она помолчала, дрожащими пальцами теребя косу, и вдруг повернулась к Жуге.
– Жуга, скажи, ведь ты… не со зла? – В глазах её были слезы. – Всё это – не со зла?
Жуга ответил не сразу.
– Что он тебе рассказал?
– Всё… Наверное, всё. – Она спрятала лицо в ладонях и заплакала. У Жуги духу не хватило её успокаивать, и он снова промолчал. – Говорила я ему: уедем из этой деревни… – глухо слышалось сквозь рыдания. – Кузнецкое ремесло всюду уважают, не пропали бы… так ведь нет же…
– Деревня-то при чём? – с недоумением спросил Жуга. – Хорошая деревня. И люди вроде как люди… Добрые. Вон, помогли мне бесплатно.
Ружена подняла заплаканное лицо.
– Они всегда готовы помочь… если надо похоронить, – сдавленно сказала она. – Думаешь, ты первый в эту зиму приволок сюда мертвеца?!
Жуга побледнел.
– А… разве… нет?..
Расчистив заметённую дорожку, Збых растворил скрипучую дверь и некоторое время стоял на пороге, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку. В кузнице было пусто и холодно. Вода в бочке подёрнулась льдом.
Збых подошёл к очагу, поворошил холодные угли, рассеянно перебрал инструмент на верстаке. Тронул неподвижные мехи. Взялся было за молоток, но вздохнул и отложил его в сторону. Ощущение тяжести в руках было странное и незнакомое.
Он вышел и долго стоял, глядя, как опускается на деревню вечер, потом повернулся и посмотрел в другую сторону – на реку, на лес за рекой. Настроения работать не было. Он запахнул плотнее полушубок и направился вниз по тропинке, к темневшей во льду проруби.
Близилась ночь. Небо подёрнулось тёмной синевой, затем почернело совсем. Воздух был тих и прозрачен. Одна за другой высыпали звёзды. Взошла луна, посеребрив верхушки елей на том берегу, щербатой сырной головой отразилась в воде. Мягким покрывалом заискрился снег. Збых стоял недвижно, глядя на спящую зимнюю реку, чувствуя, как распирает грудь непонятный, неведомый доселе зуд. Голова томилась ожиданием слов. Он стоял и вспоминал.
…Жаркими пальцами пляшет костёр, лижет сухие вязанки. Чёрным хвостом над землёй жирный зловонный дым. Запах горелого мяса и след в пламени стихшего крика – в шуме толпы, в шуме толпы, в шуме толпы…
…Повозка старая ползёт неспешно по дороге, плетутся сонно под ярмом усталые волы. Под солнцем пыль, и потный лоб никак не остывает. Но почему так хорошо нам ехать в никуда? Нигде подолгу не сидеть, нигде не оставаться. И рядом – милое лицо и карие глаза…
Збых помотал головой.
– Не моё… – прошептал он еле слышно. – Всё – не моё…
Он посмотрел на свои руки – широкие мозолистые ладони деревенского кузнеца. Пошевелил пальцами, хмыкнул. Откуда это странное чувство поющих под пальцами струн? Он же не играл никогда ни на чём, не знает даже, с какого конца за скрипку браться. И голова… Збых снова затряс головой. Слова. Слова. Накатывают, кружатся, теснятся…