— В отличие от него, у меня в том месте, куда ее поместили, есть реальные связи, — с презрением говорит Редженс.
— Ага, чем докажешь? — не верит на слово Лекс, на что получает очень резкий нецензурный ответ и кучу тумаков, что не слишком доказательно, но действенно. Лексу приходится согласиться.
На следующий день курсантов и большую часть обслуги буквально выгоняют из учебки отдыхать и проветриваться, наверное, потому что офицеры не хотят, чтобы те видели, как Кирилл роняет на пол их авторитет. Хотя будущие пациенты врачей не из нашего отделения, но тут, видимо, работает цеховая солидарность и благородная забота о чужой репутации. Или нет.
Судя по тому, как начинают вести себя чопорные офицеры, выгнав молодняк, они просто хотят расслабиться в кругу своих. И на это прямо-таки страшно смотреть. Теперь понятно, почему им строго на строго запрещено употреблять алкоголь и наркотики вообще всегда, а не только на службе. Да, эта оставшаяся без какого-либо контроля ревущая беснующаяся толпа, вряд ли может служить примером для нового поколения стражей. Да и вообще непонятно, как вот это может контролировать Муравейник и обеспечивать в нем порядок. Хотя может наоборот, только это и может.
Чтобы посмотреть на то, как будет драться Кирилл, все же приходится покинуть убежище и присоединиться к толпе. Причем в одиночестве, поскольку Лекса отправили разминаться и готовиться к собственному бою. Поначалу страшно, к тому же все эти крики — громкие звуки просто насквозь прошибают. Но Редженс быстро выцепляет меня из толпы и ставит на одну из вытащенных из аудиторий парт, так что сразу становится хорошо видно ринг и вообще как-то спокойнее.
Кейн в итоге оказывается совершенно не прав — смотреть на то, как Кирилл расправляется с одним соперником за другим, крайне занимательно. Одного он побеждает нокаутом, остальных выкидыванием за пределы ринга. Целая бригада медиков быстренько принимает их в свои объятия, и на этом профессиональная часть мероприятия заканчивается.
Дальше все идет медленнее, и вообще на вид бойцы из обслуги не слишком горят желанием участвовать в мероприятии. Видимо, все под впечатлением от прошедших перед этим раундов. Кровь с пола опять-таки никто не вытер. Но драться-то им с горой мышц никто не предлагает, так что потихонечку мероприятие продолжается.
Смотреть на то, как особо раньше не занимавшиеся этим люди мутузят друг друга, для разнообразия тоже нормально, хотя и не залипательно. Но наконец Кейн подводит к рингу Лекса. Мы с Редженсом тоже подходим, я морально поддержать, а офицеры, чтоб морально надавить, очевидно. А на сам ринг выскакивает будущий соперник Лекса — заведующий оружейным и техническим складами, человек поменьше габаритами, чем Кирилл, но тоже в толпе заметный. Одет он в спортивные штаны и майку, и видно, что большая часть его внушительной массы пошла на мышцы. В качестве разминки он молотит по воздуху кулаками и становится ясно, что кто-то его тоже в своем время поднатаскивал.
— Я уже говорил, как благодарен вам за оказанную мне честь? — спрашивает Лекс, глядя на это вот все.
— Пока нет, — Кейн покровительственно хлопает его по плечу.
— А говорил, что пацифист, — Лекс с легким восхищением смотрит на своего противника, который явно не в его весовой категории. — Или его тоже заставили?
— Не, он дерется за деньги.
— А я?
— А ты за идею.
— За какую? — пытается уточнить Лекс, хотя его уже выпихивают на ринг.
— За какую хочешь, — Кейн отталкивает его от канатов. — Зубы береги! — напутствует он его напоследок.
В начавшейся схватке Лекс большую часть времени выглядит неуверенно, в основном защищаясь и пытаясь хоть как-то соперника ужалить. Увы, вот так вот внезапно перейдя в атаку, он в итоге получает сильный удар в лицо и чуть не вырубается. Но кладовщик свое преимущество сразу не реализует, а Лекс, вытирая кровь, быстро приходит в себя, и вдруг как-то так подныривает под руку и вся нехилая масса его противника неожиданно оказывается в воздухе и грузно и некрасиво грохается на пол. Толпа замирает на секунду, прежде чем снова разразится оглушительным криком. Кладовщик пытается встать, но все же решает, что деньги не главное, здоровье дороже, и жестом зовет медиков.
Поняв, что внезапно выиграл бой, Лекс, пошатываясь, уходит в угол ринга, а я проскальзываю под канатами и поднимаю с пола валяющийся там зуб.
— Нашла? — Лекс с гримасой боли ощупывает свою челюсть.
— Надеюсь это твой, — я с сомнением смотрю на свою ладонь, в которой покоится небольшая белая косточка.