– Когда подойдешь к дому, остановишься, осмотришься и найдешь окно, удобное для проникновения. Возможно, одно из окон будет открыто, как было мое, но если нет, ты сам откроешь его. Как – это твоя забота, не моя. Отточишь мастерство вора, пока будешь забираться в дом.
Чудовищность его предложения не давала мне беспрекословно подчиниться чарам, которые он вновь накладывал на меня, и я заговорил: чувство протеста наделило меня силой показать, что не все человеческое мертво во мне, хотя с каждой секундой остатки мужественности все быстрее ускользали из-под пальцев, как я ни старался их удержать.
– Я не пойду.
Он молчал. Смотрел на меня. Зрачки его расширились – его глаза, казалось, были сплошными зрачками.
– Пойдешь… Слышишь?.. Говорю, пойдешь.
– Я не вор, я честный человек; зачем мне делать это?
– Потому что таков мой приказ.
– Пощадите!
– Кого – тебя или Пола Лессинхэма?.. А кто-нибудь щадил меня, чтобы теперь молить о пощаде?
Он сделал паузу, затем вновь продолжил – повторив все то же немыслимое повеление еще более настойчиво, чтобы оно въелось мне в мозг.
– Отточишь воровские навыки, прокравшись в его дом, а когда попадешь внутрь, прислушайся. Если будет тихо, проследуешь в комнату, которую он называет своим кабинетом.
– Как я найду ее? Я не знаю его дома.
Вопрос сам сорвался с моих губ; я чувствовал, как крупные капли пота покрыли мой лоб.
– Я покажу его тебе.
– Вы пойдете со мной?
– Разумеется, пойду с тобой. Я буду с тобой все это время. Ты меня не увидишь, но я буду рядом. Оставь страхи.
Его притязание на сверхъестественное могущество – ведь то, что он говорил, виделось ничем иным, как этим, – было, на первый взгляд, нелепым, но в тот момент я оказался не в состоянии даже намекнуть на бессмысленность сказанного. Он продолжал:
– Когда доберешься до кабинета, пройдешь к одному ящику, он в конторке, что стоит в углу комнаты, – я вижу его сейчас; будешь там, тоже увидишь – и откроешь его.
– Он не будет заперт?
– Тебе просто придется его открыть.
– Но как я это сделаю, если на нем замок?
– Примени мастерство, коим славны воры. Еще раз повторяю, это твоя забота, не моя.
Я не пытался возражать ему. Даже если предположить, что он заставит меня своей злой волей, действующей на подсознание и являющейся, как я думал, гипнотическим внушением, которым природа в столь опасной мере наградила его, довести исполнение приказания до проникновения в кабинет, то ему все равно вряд ли удастся по мановению руки наделить меня умением взломать замок, а когда ящик конторки окажется запертым – да поможет мне в этом Фортуна! – то ничего страшного не произойдет. Он читал все мои мысли.
– Ты откроешь ящик, будь он заперт на два, на три замка, говорю тебе, ты его откроешь. В нем ты найдешь… – он замешкался, словно припоминая что-то, – …некие письма; два или три письма… не знаю, сколько их там будет… они перевязаны шелковой лентой. Ты достанешь их из ящика, и как только они окажутся у тебя в руках, сразу постараешься уйти из дома и принести их мне сюда.
– А вдруг кто увидит меня, пока я занят этим бесчестным делом… к примеру, что будет, если я столкнусь с самим мистером Лессинхэмом?
– С Полом Лессинхэмом?.. Тебе не стоит опасаться встречи с ним.
– Не стоит опасаться!.. Если он обнаружит меня – в собственном доме, средь ночи, совершающего кражу!
– Не надо его бояться.
– Не надо бояться вам или именно мне?.. Да он меня самое малое в тюрьму отправит.
– Говорю тебе, не стоит его опасаться. Слушай, что говорю.
– Но как тогда мне избежать его праведного гнева? Не тот он человек, что позволит ночному грабителю ускользнуть целым и невредимым… Мне придется его убить?
– Ты и пальцем до него не дотронешься… а он до тебя.
– Что за заклинание его удержит?
– Скажешь ему одно слово.
– Что за слово?
– Если вдруг Пол Лессинхэм на тебя наткнется, увидит тебя, вора, в своем жилище и попытается прекратить то, чем ты занимаешься, ты не дрогнешь и не сбежишь от него, а спокойно встанешь и произнесешь…
Он говорил все громче, и нечто зловещее и странное в его речи заставило мое сердце замереть, а когда он прервался, я не выдержал и закричал:
– Скажу что?
– ЖУК!
Он даже не проговорил, а проскрежетал это; лампа потухла, все погрузилось во тьму, и я с чувством омерзения осознал, что рядом со мной, в этой самой комнате, находится то же страшное существо, что и вчера ночью. Передо мной загорелись два ярких пятнышка; что-то шлепнулось с кровати вниз; тварь ползла ко мне по полу. Приближалась медленно, очень медленно, неотвратимо. Я стоял, онемев от болезненного страха. Наконец моих босых ступней коснулись липкие усики, я так испугался, что оно полезет по моему обнаженному телу, что обрел голос и принялся кричать так, словно бился в агонии.