Это предельно выпуклая и, пожалуй, исчерпывающая модель целого класса общественных явлений. Так же действуют и курение, и пьянство, и наркомания — все древние, болезненные человеческие пристрастия, с которыми мы еще не научились бороться по — настоящему. Но есть и отличие, принадлежащее только нашему времени. Табак, опиум и прочее надо выращивать, спирт — гнать; то есть нужна некая организованная деятельность, а с нею все же можно бороться. Жилин и приехал искать следы преступной дея
тельности. Но как помешать распространению «слега»? Прекратить производство радиодетали? А где гарантия, что во многотысячном их ассортименте не найдется другая, еще более эффективная?.. Поэтому хищными названы не вещи вообще, а вещи нашего века. «Слег» — символ гигантских возможно- тей, открываемых перед людьми технической цивилизацией, возможностей предусмотренных, ожидаемых — с одной стороны, и непредвиденных — с другой.
Сверх заработанных дивидендов, цивилизация преподносит нам дармовые.
Мы вернулись к теме подарка. «Слег», в сущности, такой же сверх — подарок, как Золотой шар из «Пикника на обочине». Он тоже как бы свалился с неба, и уж он — то наверняка сулит «счастье», притом даром… И еще одна параллель: «Страна Дураков» очень похожа на страну из «Второго нашествия» — только здесь уже привыкли расплачиваться за все желудочным соком…
Повесть о фантастической «Стране дуракси» дает читателю ответы на многие вопросы этического плана. Она говорит, что наука и техника даруют благо, и сами по себе есть благо — но в руках бездумного потребителя все это оборачивается бедой. Она говорит, что творческий дух, культура, самодисциплина необходимы современному человеку везде, и на работе, и на отдыхе, ибо сейчас, как никогда прежде, легко стать рабом собственного благополучия — фигурально говоря, превратить свое имущество в хищника. Чудо техники, карманный магнитофон становится хищником, карманным гипнотизером, когда океан ритмических звуков отделяет человека от реальной жизни. Автомобиль, мотоцикл, телевизор, даже телефон оказываются оборотнями, если у их владельца нет минимума культуры, необходимого члену современного развитого общества. Эта угроза существует, пока человек остается Человеком Невоспитанным, как его называют Стругацкие.
«Хищные вещи века» — единственная в этом сборнике книга, относящаяся к жанру романа — предупреждения. Без сомнения, острие книги направлено против буржуазной идеологии, но кое — что здесь касается и нас, в той мере, в какой следы буржуазного мироощущения сохранились в нашем сознании. Бездумность, стремление не давать обществу, а получать от него — пережитки опаснейшие. Эта повесть — прямо и откровенно воспитывающая. «Почему вы не хотите думать? Как вы не можете понять, что мир огромен, сложен и увлекателен?» — спрашивают писатели.
Фантастика братьев Стругацких — никоим образом не развлекательная литература. Менее всего в ней говорится о фантастических приключениях, ее объект — человек, только он, его двуединое существо; личность, слитая со всеми людьми на земле. Для него писатели требуют счастья — счастья заработанного, счастья творческого, счастья справедливого.
А. Зеркалов
ОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ
Часть первая
РОБИНЗОН
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Максим приоткрыл люк, высунулся и опасливо поглядел в небо. Небо здесь было низкое и какое-то твердое, без этой легкомысленной прозрачности, намекающей на бездонность космоса и множественность обитаемых миров, — настоящая библейская твердь, гладкая и непроницаемая. Твердь эта, несомненно, опиралась на могучие плечи местного Атланта и равномерно фосфоресцировала. Максим поискал в зените дыру, пробитую кораблем, но дыры там не было — там расплывались только две большие черные кляксы, словно капли туши в воде. Максим распахнул люк настежь и соскочил в высокую сухую траву.
Воздух был горячий и густой, пахло пылью, старым железом, раздавленной зеленью, жизнью. Смертью тоже пахло, давней и непонятной. Трава была по пояс, неподалеку темнели заросли кустарника, торчали кое-как унылые кривоватые деревья. Было почти светло, как в яркую лунную ночь на Земле, но не было лунных теней и не было лунной туманной голубизны, все было серое, пыльное, плоское. Корабль стоял на дне огромной котловины с пологими склонами; местность вокруг заметно поднималась к размытому неясному горизонту, и это было странно, потому что где-то рядом текла река, большая и спокойная, текла на запад, вверх по склону котловины.