- Жерменочка, - говорит он жене, расстегивая две жилетных пуговицы и собираясь читать юмористический журнал, - отошли деток куда-нибудь дальше... Папа будет читать сатиру и юмор...
Расстроенный неприятностями на мировом рынке и собственными - на соседней фабрике, французский рантье требует от юмориста то же самое, что он ждет от молодого барашка: побольше сала. И съедает всю очередную похабщину, как волк курицу: с перьями, с хрустом и урчаньем.
Поставщики его знают, чем ему угодить, и поэтому типичный французский сатиро-юмористический опус таков.
Этот чудак Вальжан
- Жаннет, - обиженно сказал Жан Вальжан, вылезая из-под дивана, - чьи это ноги?
- Тебе показалось, - испуганно возразила Жаннет, пряча мужские ноги в желтых ботинках под ковер.
- И голова мне тоже показалась? - сердито сказал Жан, заметив длинную бороду, высовывающуюся из шкафа.
- Показалось, - ласково кинула Жаннет, запирая бороду.
- А чьи это трость, штиблеты и лысина высовываются из-за зеркала? уже тоном недоверия спросил Жан.
- Мои, - уверенно кивнула Жаннет, - накидывая на зеркало манто,теперь все дамы носят штиблеты и лысину.
- Ну, тогда, значит, мы одни, - успокоенно вздохнул Жан, наливая ликер.
Под столом кто-то закашлял басом.
- Когда я тебя полюбил, ты не кашляла басом, - ревниво заметил Жан.
- Я всегда теперь по четвергам кашляю басом, дорогой, - нежно целуя его, уронила Жаннет.
- Итак, ты меня любишь? - радостно вскрикнул он.
- Да, - хором ответило одиннадцать голосов.
Жан весело шел домой и смеялся над теми, кого можно обмануть. В руках у него было одиннадцать пар штиблет, четыре трости, восемь колец, не считая манто. Он лихо засвистел и свернул в апашеский кабачок. На церкви святой Кунигунды пробило семь часов.
* * *
Буржуазный юмор скандинавских стран изготовляется специально для отдыха между развеской сыров и оптовой торговлей и покупкой глубоких калош для блистающего здоровьем дедушки.
Этот юмор имеет чрезвычайно короткие формы и рассчитан на невиданные еще запасы веселья в человеческом организме.
Вот образец скандинавских юморесок.
Умная корова
- Корова, корова, дашь ли ты сегодня молока? - спросил хозяин фермы, закуривая трубку.
- Нет, - ответила корова и взмахнула хвостом.
Свинья мельника
Один состоятельный мельник вез в город на продажу жирную свинью.
- Не хочешь ли выпить водички, моя свинушка? - ска-вал мельник.
- С удовольствием, - ответила свинья, и они поехали дальше. Потом свинью закололи, а мельник женился. Все.
* * *
Нельзя, конечно, обойти молчанием и американский юмор. От Марка Твена в нем осталось ровно столько же, сколько от резеды после отдыха двух волов на цветочной клумбе. Американский бизнесмен не позволяет сатире и юмору касаться вопросов этики и морали. Для этого есть храм. Политики тоже. Для этого есть биржа, где каждому событию знают вкус и цену с точностью до одного цента. Юмор нужен только для тех моментов, когда бизнесмен едет на крыше двухэтажного автобуса, ему надоело жевать резину, и нет разговорчивого соседа или когда ему чистит ботинки на улице негр, с которым стыдно перекинуться словами. Тогда он вынимает из кармана пересыпанный крошками табака журнал и, сплевывая на сторону прорезиненную слюну, проглатывает услужливый рассказик.
Поставщики изготовляют ему материал в таком виде.
Заработок старика Ларкинса
Бандит Джим Перкинс лихо выпустил пару зарядов в живот бродяге Билю, скрутил папироску и весело спросил:
- Не беспокоит?
- Немножко колет, - ухмыляясь, пробормотал Биль, разряжая в него браунинг.
- Придется умирать, - позевывая, заметил Перкинс, - а жаль. Сегодня хотел в десять вечера ограбить старика Ларкинса.
- Что ты говоришь, - удивился Биль, приподнимаясь на локте, - в десять часов я его граблю.
- Не спорь, Биль. Десять часов - мое время.
- Не спорь и ты, Джим. Лучше позовем сюда самого Ларкинса. Он-то ведь лучше знает, кто его должен сегодня ограбить.
Когда Ларкинс вошел, оба были уже мертвы.
- Мир их праху, - набожно процедил сквозь зубы Ларкинс, доставая у них часы и бумажники, - славные были ребята. Жаль, если бы пришлось их сегодня укокошить в десять вечера.
Это был первый честный заработок старика Ларкинса.
* * *
Так смеются на Западе. Каждый смеется, как может. Особенно, когда ему хочется плакать.
1934
НЕОСТОРОЖНЫЙ БИМБАЕВ
Трудно даже было представить, что в таком маленьком рыжем человечке, с непростительной щедростью осыпанном веснушками, могло накопиться столько капитальных знаний. И Бимбаев орудовал ими, как орудует кайлом терпеливый и деловой рудокоп, пробивая мощные пласты твердых пород.
Его с большой опаской звали в гости, потому что при появлении на столе простого кахетинского вина Бимбаев говорил мягко и вскользь!
- Лучшее вино производится на склонах Аррагон, в городке Тумбезе. В тысяча восемьсот девяносто четвертом году местный виноградарь Курсо дал образцы, не уступающие малаге. Умер Курсо бездетным.
И все понимали, что человека такой высокой культуры надо угощать только портвейном не дешевле шестнадцати рублей за бутылку.
На службе Бимбаев ограждал себя знаниями, как частоколом, от всех попыток заставить его работать.
- Славяне не умеют работать, - снисходительно говорил он, отодвигая от себя груду срочных бумаг. - Труд, рассчитанный на неподвижность и искривление позвоночника, уже осужден в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году голландским физиологом ван Браменом. Возьмите австрийских фермеров. Легкий завтрак, белая одежда, винтовка Манлихера образца тысяча восемьсот девяносто второго года и вечерний воздух - вот что закаляет человека и делает его восприимчивым. Он быстро загорает, и память его может удерживать целые главы из Библии. Это метко определил профессор Висбур в книжке "Верхом за зебрами".
После этого Бимбаев уходил в красный уголок играть в шахматы, а сослуживцы сконфуженно чувствовали себя славянами и распределяли между собой срочные бумаги с бимбаевского стола.
Он возвращался отдохнувший и, избегая вопросов, почему у него обеденный перерыв затянулся до конца работы, говорил авторитетно и с некоторой грустью, складывая чистую бумагу в портфель: