При этом в выписанном Жукову командировочном удостоверении о замене речи еще не шло – только об инспекционной поездке. Судя по всему, высшие руководители РККА обсуждали вариант замены задолго до того, как сочли нужным сообщить об этом самому комдиву. «Вызывает недоумение утверждение Ворошилова о том, что он лично не знает Фекленко, – замечает Борис Соколов. – Архивные документы свидетельствуют, что 27 мая во время разговора по прямому проводу с Фекленко нарком сказал: “Почему вы и Кущев, так хорошо выглядевшие в Москве, сейчас опустили крылья и вас приходится тянуть за язык всякий раз, когда нужно выяснить, что у вас делается?”»
Как бы то ни было, Жуков, а с ним комбриг Денисов и полковой комиссар Чернышев вылетели в Монголию. По пути приземлились в Чите, где пообщались с командующим округом В. Ф. Яковлевым и членом Военсовета Д. А. Гапановичем. Те особо отметили, что «японская авиация проникает глубоко на территорию МНР и гоняется за нашими машинами, расстреливая их с воздуха».
Наконец Жуков достиг Тамцак-Булака, где размещался штаб 57-го особого стрелкового корпуса. Им командовал комдив Н. В. Фекленко, на которого так гневался Ворошилов.
При первом же разговоре с Фекленко, комиссаром корпуса Никишевым и начальником штаба Кущевым Жуков услышал от начштаба, что обстановка еще недостаточно изучена. И немедленно поинтересовался у Фекленко, возможно ли полноценно управлять войсками, находясь за сто с лишним километров от места событий.
– Сидим мы здесь, конечно, далековато, – ответил тот, – но у нас район событий не подготовлен в оперативном отношении. Впереди нет ни одного километра телефонно-телеграфных линий, нет подготовленного командного пункта, посадочных площадок.
– А что делается для того, чтобы все это было?
– Думаем послать за лесоматериалами и приступить к оборудованию КП.
Жуков рассудил, что доски и бревна подождут или, по крайней мере, заниматься ими может кто-то другой, нежели сам командующий. «Я предложил комкору немедленно поехать на передовую и там тщательно разобраться в обстановке. Сославшись на то, что его могут в любую минуту вызвать к аппарату из Москвы, он предложил поехать со мной М. С. Никишеву… Детальное ознакомление с местностью в районе событий, беседы с командирами и комиссарами частей наших войск и монгольской армии, а также со штабными работниками дали возможность яснее понять характер и масштаб развернувшихся событий и определить боеспособность противника. Были отмечены недостатки в действиях наших и монгольских войск. Одним из главных недочетов оказалось отсутствие тщательной разведки… Все говорило о том, что это не пограничный конфликт, что японцы не отказались от своих агрессивных целей в отношении Советского Дальнего Востока и МНР и что надо ждать в ближайшее время действий более широкого масштаба».
3 июня Жуков докладывал Ворошилову: «…В штабе корпуса сейчас хорошо работает только начальник штаба корпуса тов. Кущев и один отдел АБТ. Остальные отделы работают плохо. Индивидуальная подготовка штабных командиров и сколоченность штаба в целом неудовлетворительная, особенно плохо налажено взаимодействие отделов штаба. Прямым виновником неподготовленности штаба является командование корпуса – не выполнило ваш приказ № 113 по подготовке штаба… Фекленко, как большевик и человек хороший, безусловно, предан делу партии, много старается, но в основном мало организован и недостаточно целеустремлен. К проведению этой операции он заранее подготовлен не был, не был готов и его штаб».
Обстановка продолжала усложняться. 5 июня в Москве были вынуждены издать приказ о переходе к обороне по восточному берегу реки Халхин-Гол с подчеркнутым указанием: «Никаких активных действий самим не начинать…» Оценив обстановку, Жуков доложил в Москву, что силами 57-го корпуса с японцами не справиться, тем более что весьма вероятно начало военных действий «в других районах и с других направлений». И предложил следующий план действий – «прочно удерживать плацдарм на правом берегу Халхин-Гола и одновременно подготовить контрудар из глубины».