…Увеличив скорость, рота капитана Ильченко и монгольские пушечные бронемашины свернули влево, в лощину, охватывая фланг японского батальона. Маневр был блестяще осуществлен и оказался неожиданным для противника. 15 танков и 9 бронемашин ударили по врагу огнем из орудий и пулеметов. Японцы пытались развернуть батарею противотанковых пушек, но не успели. Орудия были разбиты, лошади разбежались, автомашины со снарядами загорелись. Пехотные колонны смешались. Многие солдаты залегли и стали отстреливаться из винтовок, некоторые в панике побежали к реке. Танкисты Ильченко и цирики давили самураев гусеницами, расстреливали пулеметным огнем. Остатки разгромленного батальона отступили в беспорядке.
Мы гнали самураев километров пять. Большую помощь в разгроме противника оказала нам стоявшая поблизости на позиции 9-я батарея 185-го артиллерийского полка резерва Главного командования. Разрывы ее тяжелых 152-миллиметровых снарядов нанесли большой урон живой силе противника, воспрепятствовали продвижению пехотного полка и вынудили врага перейти к обороне. Батареей командовал молодой и энергичный лейтенант Ф. В. Ракитский.
Развернув основные силы 71-го пехотного полка на южных склонах горы Баин-Цаган, японцы оказали сильное сопротивление. Продвинуться дальше мы не смогли. Я отдал приказ пополниться боеприпасами и горючим.
В это время в расположении боевых порядков батальона появилась легковая автомашина «Форд-8». Из нее вышел комдив Г. К. Жуков. Я узнал командира корпуса сразу, так как до этого встречался с ним в районе сосредоточения под Тамцак-Булаком. Доложил:
– Товарищ комдив! Батальон вел бой и отбросил противника на склоны горы Баин-Цаган. Третья рота сражается на правом берегу реки…
– Вы одержали важную победу, – прервал доклад Жуков. – Объявите от моего имени благодарность всему личному составу. Отличившихся представьте к награде.
И отдал приказ:
– Подготовиться к общей атаке! А пока вместе с бронедивизионом монгольской кавалерийской дивизии активными действиями необходимо сковать противника с фронта и не допустить его продвижения на юг. Ни на один шаг! Стоять насмерть!
– Есть стоять насмерть!
Строго взглянув на меня, Жуков предупредил:
– Головой отвечаешь, майор, за переправу и командный пункт корпуса…
Жуков сел в машину и уехал в юго-западном направлении».
Абрамов доложил комбригу Яковлеву о полученном распоряжении. Тот приказ подтвердил и приказал быть готовым к участию в контрударе с целью полного разгрома группировки противника. Начало атаки было намечено на 10 часов 45 минут.
«Над горой Баин-Цаган непрерывно висели самолеты, шел яростный воздушный бой. На землю один за другим падали наши и японские машины. Бомбардировщики и истребители наносили удары по переправе и войскам противника, выдвигавшимся из глубины к месту сражения. Японцы спешно окапывались, устанавливали на переднем крае пушки и пулеметы…
По сигналу командира бригады точно в назначенное время мы двинулись в атаку. Завязался бой, который шел непрерывно в течение четырех часов. Вместе с цириками бронедивизиона мы разгромили еще одну противотанковую батарею врага, уничтожили до десятка пулеметов. Группа танков под командованием капитана Ильченко ворвалась в расположение опорного пункта противника. Экипажи вели упорную борьбу с самураями-смертниками, засевшими в круглых окопах-лунках со связками гранат и бутылками с зажигательной смесью, противотанковыми минами на длинных бамбуковых шестах. Опыта борьбы с ними мы не имели, поэтому на первых порах несли потери. Три наших танка и две бронемашины монголов были подбиты. Погиб лейтенант Н. И. Михеев. Был ранен капитан Н. П. Ильченко, но остался в строю. Он покинул свою горящую машину, пересел в исправный танк и продолжал бой. Самоотверженно действовал механик-водитель Иван Степанов. Под огнем противника он эвакуировал с поля боя монгольские бронемашины вместе с ранеными экипажами и один из поврежденных танков первой роты.
…За гребнем горы Баин-Цаган, на ее северо-западных склонах, непрерывно гремели выстрелы, и густые облака дыма тянулись к небу во многих местах. Там вел бой батальон майора Михайлова.
В 12 часов дня мы услышали приглушенное расстоянием красноармейское «ура». Слева, на участке 3-го батальона, шел в атаку полк майора И. И. Федюнинского…»
Однако покончить с японцами одним лихим ударом не удалось – измотанные красноармейцы не имели сил сражаться. А противник, подтянув свежие силы, снова начал активную атаку. Усталость и постоянная угроза вкупе с потерями сделали свое дело – моральный дух подчиненных Жукова снова упал. «Дело порой доходило и до прямого неповиновения командирам, – пишет Дайнес. – Так, в ночь с 11 на 12 июля два батальона 603-го полка 82-й стрелковой дивизии без приказа дважды уходили с позиций. Полк пытался даже бунтовать. Не лучше обстояли дела и в других частях дивизии. Поэтому Жуков был вынужден заменить в этой дивизии командиров полков, батальонов, рот и даже взводов, призванных недавно из запаса, на командиров из состава хорошо зарекомендовавшей себя в предыдущих боях 36-й мотострелковой дивизии».