Представителем Верховного Главнокомандования советских войск назначаетесь вы.
Последнее приказание из Москвы Г. К. Жукову за годы Великой Отечественной! Положив трубку, Георгий Константинович несколько минут посидел молча, крепко охватив голову руками. Стучало в висках, теснило в груди. Желанный миг долгожданной Победы. Сколько позади осталось трудов и подвигов, успехов и крови!
На размышления времени не оставалось, нужно подготовиться за сутки с небольшим к исторической церемонии. Быстро подыскали уцелевшее здание в восточной части Берлина в Карлсхорсте, где до войны размещалось немецкое военно-инженерное училище. В двухэтажной столовой училища порядочный зал. Здесь и решили провести церемонию. Обстановка в бывшем училище выглядела будничной. Провести бы подписание капитуляции в самом логове Гитлера — имперской канцелярии. Но там все разбито.
Начальник политотдела 5-й ударной армии генерал-майор Е. Е. Кощеев нашел выход:
— Но ведь хотя мы и разгромили ставку Гитлера, однако многое в ее комнатах и подземельях оставалось целехоньким. Там и ковры любых размеров, и кресла, и стулья, и столы. Можно все это вмиг доставить сюда. Пусть гитлеровские делегаты идут капитулировать по тому же ковру, по которому когда-то ходили докладывать фюреру о военных планах. В этом есть и политическое звучание.
Георгий Константинович одобрил. В несколько часов наш комендант подобрал и доставил нужную мебель. 15 красноармейцев с трудом подняли, скатали и погрузили 120-метровый темно-коричневый ковер из кабинета Гитлера. Тем временем расчистили улицы от развалин — от Темпельгофского аэродрома до Карлсхорста, по которому должен был проследовать кортеж западных союзников. Воздвигли арку с надписью: «Красной Армии слава!»
Днем 8 мая в Темпельгоф прилетели самолеты с представителями Верховного командования союзных войск. Г. К. Жуков послал своего заместителя В. Д. Соколовского с группой генералов встречать их.
Ближе к полуночи 9 мая союзные представители собрались в кабинете Г. К. Жукова, примыкавшем к залу, где предстояло подписание капитуляции. Просмотрели подготовленный текст акта о капитуляции, подтвердили, что руководить церемонией будет Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
В тот же день, 8 мая, ровно в 24 часа во главе с Г. К. Жуковым они вошли в зал и уселись за стол у стены, к которой были прикреплены государственные флаги СССР, США, Англии, Франции. За большими столами в зале советские генералы, командовавшие войсками, взявшими штурмом Берлин. Вокруг множество советских и иностранных журналистов.
Г. К. Жуков открыл заседание. Он приказал ввести уполномоченных германского главнокомандования. Фельдмаршал Кейтель, вошедший первым, делал какие-то движения своим фельдмаршальским жезлом. Выглядело жалко и неуместно со стороны военного преступника, каким он был. Немцев усадили за небольшой стол у входа в зал. Под пристальными взглядами присутствующих они старались выглядеть бесстрастно. Вдруг Кейтель, взглянув на ковер, помрачнел и что-то прошептал сидевшему рядом немцу. Тот насупился.
Советский комендант Берлина генерал Н. Э. Берзарин вполголоса заметил:
— Узнали, еще бы не узнать. Знакомая меблишка. Еще недавно они считали честью на ней восседать, а сегодня, пожалуй, чувствуют себя как на шипах.
Жуков объявил порядок подписания акта о капитуляции. Присутствовавшие ловили каждое слово маршала. Наконец Жуков спросил, имеют ли они нужные полномочия.
Растерянный Кейтель выдавил из себя: «Яволь».
«Немецкое «яволь» по смыслу означает наше «так точно», — писал член Военного совета 5-й ударной армии генерал Ф. Е. Боков, — этим словом обычно отвечали, вытянувшись в струну и щелкнув каблуками, немецкие солдаты своим командирам, офицеры генералу. «Яволь!» — отрапортовал фашистский генерал-фельдмаршал из прусско-юнкерской помещичьей семьи Вильгельм Кейтель советскому маршалу, крестьянскому сыну Георгию Жукову».
Помедлив, Жуков пригласил немецкую делегацию подписать акт капитуляции. Кейтель неуверенно подошел к столу и расписался на всех пяти экземплярах документа. От волнения его лицо покрылось красными пятнами. Выпавший из глазницы монокль болтался на шнурке.
В 0 часов 43 минуты церемония подписания акта о капитуляции закончилась. Жуков предложил немцам покинуть помещение.
Он встал, взволнованно осмотрел зал и от имени Советского Верховного Главнокомандования поздравил с Победой. Шум, овации.
Вокруг маршала собрались генералы, приведшие в Берлин части и соединения победоносной Красной Армии. Боевые товарищи полководца генералы В. Д. Соколовский, М. С. Малинин, К. Ф. Телегин, Н. А. Антипенко, В. Я. Колпакчи, В. И. Кузнецов, С. И. Богданов, Н. Э. Берзарин, Ф. Е. Боков, П. А. Белов, А. В. Горбатов и другие.
Необычно мягким голосом, обращаясь к ним, Жуков сказал:
— Дорогие друзья! Нам с вами выпала великая честь. В заключительном сражении нам было оказано доверие народа, партии и правительства вести доблестные войска на штурм Берлина. Это доверие советские войска, в том числе и вы, возглавлявшие войска в сражениях за Берлин, с честью оправдали. Жаль, что многих нет среди нас. Как бы они порадовались долгожданной Победе, за которую, не дрогнув, отдали свою жизнь!..
Миг торжества и скорби Жуков запомнил до конца дней своих.
«Эти люди, — писал он, — сами привыкшие без малейшего страха смотреть смерти в лицо, как ни крепились, не смогли сдержать слез». И сам Георгий Константинович не составил исключения.
Он поднял руку и быстро произнес:
— Через час прошу по русскому обычаю закусить чем тыл послал!
Через час начался прием, прошедший с успехом. Тосты за Победу, единство союзников. «Затем Жуков стал провозглашать тосты за рода войск и за присутствующих. Первый — за авиацию. Мне кажется, он это сделал потому, что справа и слева от него сидели авиаторы — Теддер и Спаатс, но тост он говорил главным образом за нашу авиацию.
— В Берлинской операции участвовало около восьми тысяч самолетов, авиация бомбила перед сухопутными войсками каждый метр, она как бы ковром покрывала весь дуть, но ковер этот был очень жестким для врага, а командовал авиацией на нашем фронте вот этот молодой человек, — и показал рукой на меня. Я поднялся. Он тепло сказал о летчиках и их огромном вкладе в победу», — вспоминал маршал авиации С. И. Руденко.
Подавали продукты и напитки только отечественные. Георгий Константинович приказал, чтобы и но вздумали использовать хоть грамм трофейных запасов.
Возник вопрос, чем кормить немецкую делегацию, мрачно сидевшую в отведенном ей помещении. Жуков помолчал и решительно сказал:
— Когда-то Гитлер с Кейтелем настолько верили в успех запланированного захвата Ленинграда, что заранее отпечатали билет на банкет в «Астории». Не пришлось им праздновать в ленинградском ресторане. Теперь они побиты. Не будем мелочиться: кормите их всем, что приготовлено для банкета. И обязательно подайте на тарелках с вензелями имперской канцелярии. Давайте без ограничения и напитки. Пусть запивают свое поражение. Только, я думаю, что это им впрок не пойдет!
А в зале, где прошло принятие капитуляции Германии, яркий праздник продолжался до семи утра. Пели, плясали, Георгий Константинович не удержался и вошел в круг.
Прошли другие празднества в честь Победы.
Английский историк Д. Ирвинг в книге «Война между генералами» (1981 г.) описывает банкет для самых высших американских командующих, который дал Эйзенхауэр во Франкфурте 10 мая 1945 года. Обедающим, подчеркивает Ирвинг, «подают лучшие коньяки и ликеры, захваченные в запасах вермахта». Какой контраст с указанием Жукова — за день до этого на банкете в Потсдаме — победителям негоже прикасаться к трофейным запасам. Красная Армия вела войну не за трофеи, нельзя осквернять великое торжество взятым у врага.
Потягивая коньяки и ликеры (которые гитлеровцы в свое время награбили в оккупированных странах), американские военачальники размышляли о будущем. Один из них — генерал Дж. Наттон, замечает Ирвинг, «уже мечтает о том, как использовать сохранившиеся немецкие дивизии, оказавшиеся в секторе его армии, для удара против того, кого он считает подлинным врагом Советского Союза». Разумеется, мысли эти Паттон и ему подобные тогда предпочитали держать при себе.