Внезапно политика властно вторглась в жизнь маршала — перессорились политики. Сторонники прошлых методов руководства — с тюрьмами и дрочим — попытались сбросить Хрущева. Маленков, Молотов, Каганович и другие заголосовали его на заседании Президиума. Возникла реальная опасность восстановления сталинских порядков. Жуков, конечно, не мог согласиться с этим и помог созвать Пленум, послав военные самолеты за членами ЦК КПСС. На открывшемся 22 июня 1957 года после четырехдневных препирательств Пленуме председательствовал Суслов. Основной докладчик — Г. К. Жуков. Хрущев ушел в кусты по причине более чем очевидной — Жукову поручили поставить вопрос о прямой ответственности Маленкова, Молотова, Кагановича за преступные репрессии тридцатых-сороковых годов. Если бы с этим выступил Хрущев, обвиняемые — их обозвали «антипартийной группировкой» — без труда предъявили бы счет за массовые убийства ему, Микояну, Ворошилову. Хрущевцы в этом отношении ничем не отличались от «антипартийной группировки».
Доклад Жукова произвел сильнейшее впечатление — он зачитал резолюции на списках уничтожавшихся людей: «Бить, бить и бить», «Мерзавцам так и надо» (Молотов), «Приветствую расстрел» (Каганович), вплоть до нецензурной брани в адрес казнимых. Впервые были оглашены данные — в 1937–1938 годах арестовали свыше полутора миллионов человек, из них расстреляно 681622 человека. Когда Жуков четким, командирским голосом бросал в зал суровые обвинения, нервы у одного из лидеров «антипартийной группировки» сдали. Он прервал маршала и визгливо закричал — время было-де такое, когда приходилось подписывать «некоторые документы» независимо от желания и, если порыться в архивах, можно найти и такие, под которыми стоит подпись Жукова.
Маршал обернулся к подавшему голос за его спиной и как обрезал:
— Нет, не найдете. Ройтесь! Моей подписи вы там не найдете.
Руками Жукова хрущевцы нанесли позорное поражение тем, кто десятилетиями ходили в вождях. Кристально честный военачальник уличил на основе подобранных ему материалов душегубов. Жуков доминировал на Пленуме и повел за собой присутствовавших. Они от всего сердца поддерживали маршала, ибо на XIX и особенно на XX съездах КПСС состав ЦК претерпел значительные изменения. Подавляющее большинство из 226 человек участников Пленума уже по возрасту не принимали участия в массовых убийствах и охотно предъявляли друг другу свою незапятнанную и возмущенную совесть.
Постановление о Пленуме, закончившемся 29 июня, было опубликовано только 4 июля, причем в документе для народа было опущено основное, как именно проиграла «антипартийная группировка» — причастность к массовым репрессиям. Хрущев, несомненно, не хотел рисковать — оповещение об этом неизбежно повлекло бы за собой вопросу к нему, Микояну и оставленным пока на своих постах, чтобы скрыть серьезность схватки президента Ворошилова и премьера Булганина.
В избранный новый Президиум ЦК КПСС в составе 15 человек вошел Г. К. Жуков.
Хрущев расценил итоги Пленума как мандат на единоличное правление. Ему, увы, никто не осмелился противоречить в руководстве страны. Открывался период бездумного хрущевского экспериментирования, волюнтаризма и прочего. Единственным противовесом импульсивному импровизатору мог бы быть Г. К. Жуков. Он не стал им, ибо счел, что Пленум положил конец политиканству и открыл все возможности для вдохновенного, творческого труда в профессиональных областях. Победив на Пленуме, хрущевцы утвердились в кабинетах в Кремле и на Старой площади, продолжив государственно-административную кадриль, а Жуков отправился в войска — в июле — августе он руководил большими общеармейскими учениями в Белоруссии и Прибалтике.
Перед началом их на партийном активе участников учений выступил заместитель начальника Глав-кура генерал-лейтенант А. М. Пронин. Он в высоких словах воздал должное роли Г. К. Жукова на недавнем Пленуме ЦК КПСС, заклеймил «антипартийную группировку». О том же сказал в своей речи первый заместитель министра обороны Р. Я. Малиновский.
Жуков с воодушевлением провел эти памятные учения, как оказалось, последнюю операцию в своей жизни. Выступление маршала на разборе в Борисове было проникнуто новыми идеями и мудрым призывом не предавать забвению опыт минувшей войны. Георгий Константинович напомнил, что войска действовали в исторических местах — здесь в 1944 году началось освобождение Белоруссии. Он говорил о том, что первоначально операцию тогда планировали до рубежа Бобруйска, однако с успехами войск глубина планирования достигла трехсот километров, темпы наступления увеличились. Обратившись к возможностям Советской Армии, маршал указал, что при возросшей огневой мощи артиллерийской и ракетной техники, авиации и вертолетов, применении новых танков и боевых машин пехоты войска могут и обязаны быстрее переходить в атаку, добиваясь решительных целей с куда меньшими людскими потерями и материальными издержками. Это собственно и показали учения.
Он вернулся в Москву окрыленным и даже помолодевшим — армия совершенствует свое боевое мастерство, защита Отечества в надежных руках. На октябрь Жуков наметил новые учения, на этот раз в Киевском военном округе. Туда уже поторопился Хрущев. Внезапно Жукову объявили, что его направляют с официальной миссией в Югославию и Албанию. Недоумевающий маршал позвонил в Киев Хрущеву. Получил поразительный ответ на предложение приехать на учение:
— Выполняйте свою государственную миссию, а мы тут дома с учением как-нибудь справимся и без вас.
3 октября 1957 года на крейсере «Куйбышев» в сопровождении эсминцев «Блестящий» и «Бывалый» министр обороны СССР Г. К. Жуков отбыл из Севастополя. При прохождении через проливы на борту крейсера была получена телеграмма: «Великому Маршалу Советского Союза, высочайшему полководцу второй мировой войны. Приветствуем и поздравляем Вас с заходом в турецкие воды. Долгих лет жизни и наилучшие пожелания. Счастливого плавания». Можно не сомневаться, текст телеграммы был немедленно доложен Хрущеву, который в то время, как маршал выполнял государственную миссию, хлопотал о его смещении. «Как я потом узнал, — скупо говорил Жуков, — Хрущев использовал присутствие многих военачальников на учениях в своих интересах: у одних он спрашивал мнение о министре обороны, а другим внушал ту мысль, что, дескать, Жуков опасный человек для государства».
Советские газеты тем временем подробно информировали о пребывании Г. К. Жукова в Югославии и Албании. Последние сообщения на эту тему 25 октября. Через день, 27 октября, в хронике на последней странице «Правды» сообщалось: министром обороны СССР назначен Р. Я. Малиновский. Г. К. Жуков освобожден от обязанностей министра обороны. Еще через день, 29 октября, состоялся Пленум ЦК КПСС — об улучшении партийно-политической работы в Советской Армии и Военно-Морском Флоте. В обнародованном постановлении Пленума сказано: Г. К. Жуков «нарушал ленинские, партийные принципы руководства Вооруженными Силами, проводил линию на свертывание работы партийных организаций, политорганов и Военных советов, на ликвидацию руководства и контроля над Армией и Военно-Морским Флотом со стороны партии, ее ЦК и правительства».
Пленум вывел Г. К. Жукова из состава членов Президиума ЦК КПСС и членов ЦК КПСС.
Как пережил он эту чудовищную несправедливость, мы частично знаем со слов самого опального маршала. Подготовка к отстранению от должности министра обороны и само снятие было проделано за спиной Г. К. Жукова. Глубокое презрение прозвучало в сказанном им по возвращении из Югославии. Главный маршал авиации А. Е. Голованов рассказывал:
— Когда Жуков прилетел в Москву, не зная, что уже снят Хрущевым, его встретила на аэродроме не свита, а порученец. Доложил, что освободили от должности министра обороны.