Главный удар маскировался имитацией сосредоточения южнее Варшавы двух танковых армий и массы артиллерии. Была изготовлена тысяча макетов танков, сотен орудий и автомашин. В этом районе посадили работать радистов, почерк которых был известен немецкой разведке. На ложных аэродромах разместили макеты самолетов. Железнодорожные войска, работая круглые сутки, построили железную дорогу длиной в тридцать шесть километров, обеспечивавшую переброску макетов танков. Днем в районе Варшавы они разгружались, а ночью вновь водружались на платформы и, сделав круг, к утру эшелоны подходили в те же районы. Происходила новая разгрузка и т. д. Немцы зафиксировали эти перевозки и не сомневались, что район Варшавы и станет ареной наступления фронта.
Ставка установила ориентировочную готовность к 15–20 января. Учитывая кризис на Западе, Сталин приказал передвинуть сроки перехода в наступление.
По плану на разгром Германии отводилось 45 дней — наступлением на глубину 600–700 километров. На участках прорывов 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов на километр приходилось по 230–250 орудий и минометов, 80—155 танков и самоходных орудий.
Последние приготовления. Операция многократно «проиграна» в штабах армий, корпусов и дивизий. Жуков в последний день объехал плацдармы, проверяя все и вся. Он охотно отвечал на вопросы генералов и офицеров. Кто-то из командиров, пораженный масштабами подготовки, спросил:
— Зачем нужно, товарищ маршал, накапливать так много боеприпасов?
— Чтоб успех наступления, — ответил Жуков, — был обеспечен не на сто, а на двести процентов!
Фраза Жукова, отвечавшая характеру момента, разнеслась по войскам и стала крылатой. Воины преисполнились решимости выполнить боевую задачу на «двести процентов».
В обращении Военного совета 1-го Белорусского фронта к войскам в канун наступления говорилось: «Мы сильнее врага. Наши пушки, самолеты и тапки лучше немецких, и их у нас больше, чем у врага. Эту первоклассную технику дал наш народ, который своим героическим трудом обеспечивает наши победы. Мы сильнее врага, так как бьемся за правое дело против рабства и угнетения… Ключи победы в наших руках».
Громадный подъем в войсках. Впереди Берлин!
Перед рассветом 14 января Жуков приехал на командный пункт 5-й ударной армии на Магнушевском плацдарме, что южнее Варшавы. В 8.30 утра серое зимнее небо разорвали десятки тысяч ракет «катюш», все залил багровый свет. Началась артиллерийская подготовка. Через каких-нибудь двадцать пять минут Жуков приказал прекратить ее и двинуть штурмовые батальоны. Немцев, ожидавших многочасового обстрела, захватили врасплох. Без больших потерь наши войска овладели первой траншеей, откуда немцы своевременно ушли. Отлично действовавшие танки-тральщики и отряды разграждения проделали проходы в сплошных минных полях. Удачное начало позволило ввести в действие уже через несколько часов главные силы, опрокинувшие врага, пытавшегося было сопротивляться на промежуточных рубежах. «Мы сэкономили, — радовался Жуков, — многие тысячи снарядов, которые очень пригодились позднее».
Хотя уже 12 января 1-й Украинский фронт перешел в наступление с Сандомирского плацдарма, а 13 января 1-й и 3-й Белорусские фронты обрушились на Восточную Пруссию, только 14 января, когда выступили войска Жукова, в ставке Гитлера осознали смертельную опасность. Выяснилось, что помимо ударов на северном и южном крыле советско-германского фронта, которые в ставке Гитлера не исключали, пришел в движение и центр. И здесь сам Жуков! Гитлеровское руководство отлично понимало, что именно войскам под его руководством ставятся важнейшие задачи. В книге «Последние дни Гитлера» (1972 год) известный английский историк X. Трейвор-Ропер писал: «Немцы, воевавшие против Жукова, признавали — он самый талантливый во всем русском генералитете». Где Жуков, там поражение вермахта неизбежно!
К вечеру 14 января Гудериан потребовал остановить операции на Западе и «бросить все на Восточный фронт». 15 января Гитлер покинул свою штаб-квартиру на Западном фронте и поездом отправился в Берлин спасать рейх от лавины с Востока.
В этот день в Кремле Сталин принял англо-американскую делегацию во главе с Теддером. В книге американского профессора Б. Смита «Воители в сумерках» (1983 год) о закулисной истории той войны приведены слова, сказанные просителям с Запада: «Между нами нет договора, но мы товарищи. Для нас разумно и в здравых собственных интересах помогать друг другу в тяжкие времена. Я поступил бы глупо, если бы стоял в стороне, позволяя немцам избивать вас, это привело бы только к тому, что они, расправившись с вамп, навалились бы на меня. Равным образом в ваших собственных интересах сделать все возможное, чтобы не дать немцам избивать меня».
На третий день операции Жуков ввел в действие 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии, которые с невиданной скоростью пошли на запад, перекатываясь через немецкие войска, нарушая не только коммуникации, но и связь. Немецкий генштаб не мог доложить ставке фюрера о том, что точно происходит на фронте.
17 января в боевом донесении в Ставку командование 1-го Белорусского фронта сообщало: «В результате глубокого обходного маневра варшавской группировки противника подвижными войсками, охвата общевойсковых армий с севера и с юга и одновременного удара 1-й армии Войска Польского при поддержке массированных ударов авиации, войска 1-го Белорусского фронта 17.1.45 г. овладели столицей Польской республики городом Варшава». Войско Польское получило возможность вступить в город. О том, чтобы освобождение было должным образом отпраздновано, пришлось позаботиться нашим саперам. Работая без сна и отдыха, они очистили от мин и взрывоопасных предметов достаточное пространство для поляков-победителей. Прибрали здесь кучи мусора и щебня. «В течение 19 января проводилось разминирование улиц и площадей города для обеспечения прохождения парада польского войска. Подрывов людей и боевой техники, участвовавших в параде, не было», — докладывал в Ставку штаб фронта 21 января.
Через несколько дней командование фронта доложило в Москву: «Немцы превратили столицу Польши в руины. Крупнейшие промышленные предприятия стерты с лица земли. Жилые дома взорваны или сожжены. Городское хозяйство разрушено. Десятки тысяч жителей уничтожены, остальные были изгнаны. Город мертв».
Тем временем 1-й Белорусский фронт много западнее Варшавы вышел на одну линию с 1-м Украинским фронтом и продолжил стремительный марш с боями на запад. Так как же это происходило, что танкисты 1-го Белорусского фронта на пути от Вислы до Одера достигли высших темпов продвижения за всю Отечественную войну — иной раз до 100 километров в сутки?
Возвращаясь к этому сражению, Г. К. Жуков говорил в конце 1945 года: «Танковые армии вводились в прорыв по плану на третий день операции, при этом учитывалось, что мы должны обеспечить их ввод с наименьшими потерями, т. е. обработать полосу ввода в прорыв наиболее чисто. Для этой цели привлекались артиллерийские средства, более 1000 танков непосредственной поддержки пехоты. Разрыв в действии общевойсковых армий и танковых армий — два дня… Мы готовились к серьезному сопротивлению и мы планировали этот бой из расчета тесной увязки взаимодействия, особенно тактического взаимодействия с тем, чтобы если противник окажет серьезное сопротивление и сумеет подтянуть к месту прорыва дополнительные силы, то мы не должны рисковать танковыми армиями, вводить их очертя голову, а должны перемолоть противника под нашим артиллерийским молотом. Для этого мы имели достаточно артиллерийских сил и запасы снарядов и мы предполагали в начальный этап методически развивать операцию. Оказалось, нервы противника, его физические и моральные силы не выдержали удара. Он быстрей поддался нашему удару, чем мы предполагали. При этих условиях мы не могли придерживаться плана, яко слепой степы.
Основная ставка после прорыва ставилась на подвижные войска. Мы имели около 4000 танков и САУ — это очень крупная сила. Этот бронетанковый таран, двигающийся вперед после разгрома непосредственно тактической обороны, расчистил путь общевойсковым армиям.