Своим оптимизмом командование 1-го Белорусского поторопилось поделиться с военными советами всех армий, командующими родами войск и начальником тыла фронта. В самом конце января в разосланной им ориентировке указывалось: «Задачи войск фронта — в ближайшие 6 дней активными действиями закрепить достигнутый успех, подтянуть все отставшее, пополнить запасы до 2 заправок горючего, до 2 боекомплектов боеприпасов и стремительным броском 15–16 февраля взять Берлин».
Эта операция, однако, не была проведена. На военно-научной конференции в конце 1945 года Г, К. Жуков исчерпывающим образом объяснил, почему от нее отказались;
«Я хочу ответить на выступление тов. Енюкова (представитель Генштаба Красной Армии, генерал-майор. — Авт.). Видимо, некоторые товарищи недостаточно поняли целесообразность тех или иных мероприятий командования в ходе операции. Он сказал, что со средствами, которые имел фронт, можно было дойти до Берлина. Конечно, Берлин не имел в этот период сильного прикрытия. На западном берегу р. Одер у противника были только отдельные роты, батальоны, отдельные танки, следовательно, настоящей обороны по Одеру еще не было. Это было известно. Можно было пустить танковые армии Богданова и Катукова (2-ю и 1-ю гвардейские танковые армии. — Авт.). напрямик в Берлин, они могли бы выйти к Берлину. Вопрос, конечно, смогли бы они его взять, это трудно сказать. Но надо было суметь устоять против соблазна — это дело нелегкое. Командир не должен терять голову, даже при успехе. Вы думаете, тов. Чуйков не хотел бы выскочить на Берлин или Жуков не хотел взять Берлин? Можно было пойти на Берлин, можно было бросить подвижные войска и подойти к Берлину. Но, товарищ Енюков, назад вернуться было бы нельзя, так как противник легко мог закрыть пути отхода. Противник легко, ударом с севера прорвал бы нашу пехоту, вышел на переправы р. Одер и поставил бы войска фронта в тяжелое положение.
Еще раз подчеркиваю, нужно уметь держать себя в руках и не идти на соблазн, ни в коем случае не идти на авантюру. Командир в своих решениях никогда не должен терять здравого смысла».
Именно в эти же дни поступили сведения о серьезной концентрации войск противника севернее, в Померании. Быстро накапливавшая силы группировка угрожающе нависала над обнаженным правым флангом 1-го Белорусского. Еще 23 января немецкие войска в Померании и у Берлина объединили в группу армий «Висла», Командовать ею Гитлер поставил шефа СС, всех карательных органов рейха Гиммлера.
Не расставшийся даже в это время с иллюзиями насчет «мощи» национал-социалистской идеологии Гитлер верил, что назначение командующим архипалача единственный выход, суливший успех. Обращаясь к этим действиям фюрера, вероятно, самый сведущий на Западе на сегодняшний день исследователь жизни Гитлера Дж. Толанд писал в 1976 году: «Эта чрезвычайная группа армий предназначалась для того, чтобы остановить главный удар, наносившийся маршалом Г. К. Жуковым. Гудериан считал назначение Гиммлера идиотизмом, но Гитлер указал — рейхсфюрер единственный человек, способный быстро организовать армию, одно его имя воодушевит на борьбу до конца». Фюрер восхвалил Гиммлера — он-де остановил панику на верхнем Рейне на западном фронте. Гудериан огрызнулся — «нельзя и сравнивать» фронты на Западе и на Востоке. Там полицейскими мерами Гиммлер навел порядок в толпах солдат, уходивших из Франции, а здесь война. Гитлер настоял на своем, снова упирая на приверженность Гиммлера к нацистскому кредо. Но давно уже иссякло время, когда фашистские лозунги и их живые носители вдохновляли вермахт…
В сгущавшихся сумерках фашистского рейха Гитлер бросал против Жукова свой последний козырь — Гиммлера, который-де поведет войну воистину по-нацистски. Как именно? Гиммлер сразу поставил часовых по левому берегу Одера — стрелять в каждого, пытающегося уйти за реку под натиском Красной Армии. «Но даже эти меры не могли заставить толпы истощенных, потерявших оружие солдат остановить громадные танки Жукова», — сказано в книге Ю. Торвальда «Разгром на Востоке» (1980 год). Тогда Гиммлер со сворой эсэсовских генералов, которых он привез с собой в штаб в Померанию, и задумал честолюбивый план — ударить с севера во фланг 1-го Белорусского.
Высокая идеологическая «чистота» и шкурные интересы отличали как авторов, так и высших исполнителей этой затеи, начавшейся осуществляться смехотворно, с точки зрения профессиональных военных. «Боязнь за свой престиж, — продолжает Торвальд, — побудила Гиммлера попытаться напасть на фланг Жукова с севера. У реки Нетце у него были наскоро собранные пехотные батальоны и другие части. Из-за отвращения Гиммлера к армейским командирам он приказал возглавить наступление генералу СC. Тот никогда не командовал крупным соединением. Теперь ему вопреки собственному желанию приказали вести наступление на фронте в 65 километров. Наступление провалилось. Войска Жукова немедленно контратаковали и быстро обратили наступавших в бегство. Гиммлеру пришлось бросить свой командный пункт поблизости от Вислы. Он со штабом переехал в роскошную резиденцию д-ра Лея в центре Померании».
Маршал Жуков отнюдь не удовлетворился достигнутым. Он смотрел дальше, понимая, что вслед за нелепым натиском последует другая, серьезная операция вермахта. Видя опасное положение 1-го Белорусского, Жуков считал, что парировать угрозу нужно совместными действиями с сопредельным 2-м Белорусским фронтом. 31 января он докладывает в Ставку:
«1. В связи с резким отставанием левого крыла 2-го Белорусского фронта от правого фланга 1-го Белорусского фронта ширина фронта к исходу 31 января достигла 500 км.
Если левый фланг К. К. Рокоссовского будет продолжать стоять на месте, противник, безусловно, предпримет активные действия против растянувшегося правого фланга 1-го Белорусского фронта.
Я прошу приказать К. К. Рокоссовскому немедленно наступать 70-й армией в западном направлении, хотя бы на уступе за правым флангом 1-го Белорусского фронта.
2. Тов. И. С. Конева прошу обязать быстрее выйти на р. Одер».
В мемуарах Жуков лаконично напишет: «На это донесение мы не получили от Верховного быстрого ответа и конкретной помощи». Пришлось пока обойтись собственными силами. На начало февраля 1-й Белорусский располагал двумя танковыми и восемью общевойсковыми армиями. Жуков последовательно разворачивает обе танковые и четыре общевойсковые армии на север, образовав новый фронт, в Померании. Вот как виделись его действия с той стороны. Еще раз обратимся к Ю. Торвальду: «Сильная русская группировка двинулась вдоль Одера в направлении порта Штеттин. Войска Штейнера (11-я армия СС. — Авт.) не могли сдержать напора и отступили к востоку. А далее к востоку русские вовлекли в кровавую битву правое крыло 2-й армии Венка. Но все эти схватки были всего лишь предвестниками грядущего урагана. Жуков наращивал свои силы. Если померанский фронт не получит немедленно подкреплений, он окажется беспомощным перед натиском. Для получения подкреплений Гиммлер должен был прямо сказать Гитлеру о сложившейся обстановке. А как Гиммлер реагировал на угрозу, можно судить по тому факту, что он покинул новую резиденцию и перевел свой штаб еще на 150 километров западнее за Одер, разместив его в хорошо замаскированном лагере около города Пренцлау, что в 40 километрах западнее Штеттина. Вот и получилось, что защитник Померании, требовавший как от солдат, так и от гражданского населения биться до конца, укрылся за рекой и командовал группой армий, левый фланг которой находился от его штаба так километрах в 350, у залива Фришесс-Хафф».