Гитлер пришел на помощь преимущественно эсэсовскому воинству в Померании. Если на начало февраля там было в составе двух немецких армий 22 дивизии, то к середине месяца их стало более 40. Пришли боевые дивизии вермахта, а предстоящее наступление взял в руки сам Гудериан. Он вырвал у фюрера согласие действовать с молниеносной быстротой, ибо «Жуков не будет сидеть сложа руки, пока немецкие войска готовятся к удару». Замысел Гудериана заключался в том, чтобы обрушиться на наш фронт в Померании крупными силами, через долины рек Варта и Нетце выйти с тыла на Кюстрин. Программа-максимум — отбросить Красную Армию чуть не до Вислы!
Вот эту угрозу и рассмотрел Жуков, вот поэтому он ожидал содействия со стороны 2-го Белорусского фронта. Этот фронт, основные силы которого были задействованы в Восточной Пруссии, начал просимое Жуковым наступление 10 февраля. Однако продвигался медленно, покрыв за десять дней всего 50–70 километров. Немцы дрались насмерть. Что касается 1-го Украинского фронта, его войска сумели сломить вражеское сопротивление и выйти на реку Нейсе, то есть на уровень продвижения 1-го Белорусского фронта, только к концу марта.
Так случилось, что намерение маршала Жукова овладеть Берлином в середине февраля не осуществилось и война затянулась еще на несколько месяцев. Так что, Жуков неверно рассчитал? Нет, с военной точки зрения, как представлялось ему дело на конец января, он был абсолютно прав. В штабе 1-го Белорусского фронта в то время оценивали перспективы завершения вооруженной борьбы в Европе исходя из военной логики — Германия зажата между двумя фронтами. Как бы вяло ни велись там боевые действия, немцы вынуждены держать определенные силы на Западе. Но вмешалась политика, как действия Гитлера, так и наших западных союзников, внесли крутые изменения в положение на Восточном фронте.
Ставка не так быстро ответила на донесение Жукова от 31 января, ибо как раз в это время Сталин готовился к конференции глав правительств — СССР, США и Англии, — которая проходила в Ялте с 4 по И февраля. На ней советская делегация указала, что в результате перебросок немецких войск с запада «на нашем фронте может дополнительно появиться 35–40 дивизий». Следовательно, необходимо «ускорить переход союзных войск в наступление на Западном фронте». Желательно сделать это «в первой половине февраля».
Руководители США и Англии заверили, что так и будет. Они высоко оценивают подвиги Красной Армии в начале 1945 года, лестные слова звенели над столом конференции. А на следующий день после ее завершения США и Англия приступили к грандиозной операции по дезинформации доблестного союзника. 12 февраля глава английской военной миссии в СССР полковник Бринкман в доверительном порядке информировал наш Генштаб: немцы собирают две группировки для контрнаступления — одну в Померании для наступления на Торн, другую в районе Вена — Моравска — Острава для удара в направлении Лодзи. Следовательно, Красная Армия должна была, чтобы отбить врага, развернуться лицом к Востоку, в первую очередь 1-й Белорусский Жукова. Это повлекло бы за собой остановку нашего дальнейшего продвижения на Запад, больше всего на Берлин. Кто же без оглядки будет идти вперед, рискуя тем, что через Торн и Лодзь сомкнутся клещи вермахта достаточно далеко в тылу Красной Армии.
Наше командование со времен открытия второго фронта регулярно обменивалось данными о дислокации вермахта. От американцев и англичан приходила в основном достоверная информация. В ряду ее на ответственнейшем этапе войны западные союзники подставили эту чудовищную дезинформацию. В Вашингтоне и Лондоне подождали неделю, и 20 февраля включился в игру не кто другой, как начальник штаба армии США генерал Дж. Маршалл, В секретном послании начальнику советского Генштаба А. И. Антонову он подтвердил английские данные. С острым любопытством, надо думать, великие умы Вашингтона и Лондона ожидали, как поступит наше командование.
Решили, что самое время похвалить верного союзника. Тем более что и повод подошел, в связи с Днем Красной Армии 23 февраля 1945 года Черчилль публично, на весь мир заявил: «Красная Армия празднует свою двадцать седьмую годовщину с триумфом, который вызвал безграничное восхищение ее союзников и который решил участь германского милитаризма. Будущие поколения признают свой долг перед Красной Армией так же безоговорочно, как это делаем мы, дожившие до того, чтобы быть свидетелями этих великих побед». В несколько менее цветистых словах довел до сведения человечества аналогичное мнение Рузвельт.
Гитлеровское руководство знало об Ялтинской конференции, которая провозгласила решимость покончить с фашизмом. В Берлине, однако, судили о позиции Запада по делам. Там помнили о прошлом — затягивании второго фронта — и видели настоящее — американо-английские армии пока явно не торопились. Германская разведка перехватила директиву объединенного комитета начальников штабов США и Англии, отданную 24 января 1945 года американским и английским командующим в Европе: «Советский Союз на Востоке достиг успехов, которых не ожидало англо-американское командование. В случае дальнейшего быстрого продвижения на Запад может возникнуть обстановка, в высшей степени нежелательная для правительств США и Англии… Наши военные меры должны быть таковы, чтобы дать возможность немцам укрепить их Восточный фронт, что может быть достигнуто главным образом за счет, ослабления их Западного фронта».
В директиве подчеркивалась необходимость ввести «русских» в заблуждение. Бомбардировочная авиация США и Англии получила приказ разбить с воздуха железнодорожные узлы в Центральной и Восточной Германии якобы для оказания содействия советским войскам, а на деле, чтобы затруднить их продвижение на запад. Обсуждая в конце января перспективы войны, Гитлер и его приближенные согласились во мнении: перед лицом наступления Красной Армии США и Англия вот-вот протянут руку Германии.
На западе немцы сочли возможным, оставив части, эквивалентные всего 26 дивизиям, бросить все на Восточный фронт. На южном крыле они даже затеяли контрнаступление у озера Балатон. В основном силами 6-й танковой армии СС, которая разбила западных союзников в Арденнах в декабре 1944 года. На северном — 15 февраля последовал ожидавшийся Жуковым контрудар в Померании. Бои на советско-германском фронте вспыхнули с новой силой. Германским солдатам внушалось: надо держаться до появления мифического «чудо-оружия»; а офицерскому корпусу еще разъяснялось, что, чем упорнее вермахт держится против СССР, тем скорее США и Англия придут на помощь рейху и начнется совместная борьба против большевизма.
От замыслов этих отдавало безумием, но резко возросшее сопротивление фашистского воинства и контрудары были налицо. Жуков осмотрительно проводил операцию, памятуя, что в любой момент враг может броситься в лоб на Кюстрипский плацдарм за Одером. Несмотря на отчаянное сопротивление, сильнейшая группировка в Померании была разгромлена и вся Восточная Померания на исходе марта была очищена от неприятеля. 1-й Белорусский добил немцев наличными силами. Тогдашний начальник тыла фронта генерал Антипенко подсчитал: «На отражение и разгром померанской группировки было израсходовано свыше двадцати тысяч тонн боеприпасов, то есть почти все сэкономленное в ходе артподготовки на Висле. Я должен сказать, что только благодаря этой экономии фронт успешно справился с ликвидацией померанской группировки противника. Ведь других боеприпасов в то время из центра не поступало». 1-й и 2-й Белорусские фронты дрались в Померании почти два месяца — до конца марта! Гитлер сместил Гиммлера с командования группой армий «Висла» и выгнал начальника генерального штаба Гудериана.
В этих сражениях к ранней весне была полностью освобождена Польша. В боях за ее свободу и независимость пало свыше 600 тысяч советских воинов. Героически сражаясь в основном в Померании, Войско Польское потеряло 26 тысяч убитыми и пропавшими без вести.
Сражение в Померании, приближавшее взятие Берлина, подтолкнуло и Черчилля попробовать руку в стратегической дезинформации. Он пишет Сталину: «Гитлер попытается продолжить войну путем смертельной борьбы в Южной Германии и Австрии с возможным контактом через Альпы со своей армией в Северной Италии». Черчилль прекрасно знал, что уже шли тайные переговоры за спиной СССР о капитуляции немцев в Северной Италии. В послании в Москву он попытался убедить — заключительное сражение с рейхом разразится где-то вплотную к Альпам. Значит, все внимание туда. Доказательство: «Безжалостное и упорное сражение в Будапеште, а сейчас у озера Балатон вместе с другими приготовлениями подкрепляют эту мысль».