Для отработки взаимодействия участников пригласили к громадному ящику с песком, на котором крупным планом макетировалась обстановка. Ход сражения — от переднего края и в глубину проигрывался детально с участием командиров корпусов и дивизий. Особое внимание уделялось взаимодействию наземных войск с авиацией. Генералам вновь и вновь напоминалось — сражение развернется в зоне ПВО Берлина и нужно быть готовым к любым неожиданностям. В воздухе уже появились первые боевые реактивные самолеты люфтваффе.
По завершении двухдневного командно-штабного учения участники разъехались и провели детальные игры и занятия в армиях, корпусах и дивизиях. Жуков в сопровождении главных артиллериста, танкиста и авиатора побывал во всех десяти армиях фронта — восьми общевойсковых и двух танковых. Он заслушивал решения командармов, вносил уточнения, добиваясь точного уяснения задач наступления.
В войсках на основании указаний ЦК партии и директивы Ставки от 20 апреля развернулась большая политическая работа. Речь шла о дисциплине и порядке в войсках, о поведении на немецкой земле. Накануне наступления Г. К. Жуков, К. Ф. Телегин, С. И. Руденко подписали обращение Военного совета к воинам 1-го Белорусского фронта. Напомнив, что «не впервой русским воинам брать Берлин», обращение звало: «Пришло время подвести итоги страшным злодеяниям, совершенным гитлеровскими людоедами на нашей земле, и покарать преступников… Славой наших побед, потом и кровью завоевали мы право штурмовать Берлин и первыми войти в него, первыми произнести грозные слова сурового приговора нашего народа немецким захватчикам… Вперед на Берлин!»
Сражение должно было разыграться в многомиллионном городе, жертвы среди жителей были неизбежны. Но не за счет мести! Военный совет напоминал воинам, многие из которых в войну потеряли родных и близких, видели пепелище разрушенных фашистами городов и деревень, помнить о своей высокой миссии. «Воин Красной Армии никогда не уронит достоинства советского гражданина, — подчеркивалось в обращении. — Нас не будет укорять наш народ в мягкосердечности к врагу. Но мы это сделаем так, чтобы еще ярче блистала наша боевая воинская слава, чтобы еще быстрее летела по миру радостная весть о Красной Армии как об армии-освободительнице, как об армии могучего советского народа, спасшей мир от гитлеровского рабства».
Ценности нашей, советской социалистической цивилизации и вдохновляли войска Красной Армии, шедшей на последний штурм в Великой Отечественной. Такая постановка вопроса не риторика, особенно в сравнении с тем, чем пытались укрепить дух вермахта на краю пропасти. Гитлер подготовил воззвание к «солдатам восточного фронта». Он продиктовал его по получении известия о смерти президента США Ф. Рузвельта 12 апреля и приказал огласить тогда, когда Красная Армия перейдет в наступление на Берлин. «Орды жидобольшевиков, наших врагов, собрались на последний штурм. Они хотят уничтожить Германию и наш народ. Вы, солдаты восточного фронта, видели собственными глазами, какая судьба ожидает немецких женщин и детей, стариков и детей убивают, женщин и девушек насилуют и превращают в казарменных шлюх. Остальных угоняют в Сибирь».
Видимо, этот психологический прием действовал на немецкую солдатню, именно так они действовали бы, если бы шли к победам. Пресловутые «европейцы» не могли понять русских, щадивших обитателей разбойничьего вертепа, в который нацисты превратили Германию. Похваставшись мощью вермахта, Гитлер продолжал: «Вновь большевизм постигнет старая судьба Азии, он разобьется о столицу германской империи… Если в следующие дни и недели каждый солдат восточного фронта выполнит свой долг, последний натиск Азии рухнет. Берлин остается немецким, Вена снова станет немецкой, а Европа никогда не будет русской!..Этот момент, когда с лица земли исчез величайший военный преступник всех времен (Ф. Рузвельт. — Авт.), решит поворот в судьбах войны». На этом кончалось воззвание и следовала подпись — Адольф Гитлер.
Воззвание не залежалось.
Ночь на 16 апреля. В траншеях, переводя от одной группы бойцов к другой, командиры читают обращение Военного совета. В блиндажах возникают короткие митинги, горячие речи. По передовым траншеям тихо передают:
— Внимание! Смирно! Несут наше боевое знамя!
Пронесли расчехленные знамена частей. Впереди знаменосцев командиры полков и их заместители по политической части. Последние минуты. Бойцы молча обнимают друг друга, взаимные клятвы никогда не забывать осиротевшие семьи павших.
За три минуты до начала артиллерийской подготовки Жуков поднялся на наблюдательный пункт командующего 8-й гвардейской армией В. И. Чуйкова, расположенный на возвышенности. С него отлично просматривалась местность.
В пять часов утра дрогнула земля — началась артиллерийская подготовка. Ее нельзя ни с чем сравнить: из 1236 тысяч снарядов и мин, израсходованных 1-м Белорусским фронтом в первый день операции, 500 тысяч обрушили на врага за эти тридцать минут. Жуков сознательно спланировал ее неслыханно интенсивной и короткой, дабы ошеломить врага. Немцы сразу понесли немалые потери: два предшествовавших дня они отражали атаки наших полков и батальонов, которые при поддержке танков проводили разведку боем. В ходе разведки наши войска местами вклинились на несколько километров в первую линию обороны противника. Теперь ночью подтянутые к переднему краю германские части попали под сокрушительный огонь.
Еще не смолкли орудия, как вспыхнули 143 зенитных прожектора, стоявшие через 200 метров на участках прорыва. Подсветка облегчила пехоте и танкам продвижение и привела в смятение немцев, решивших, что у русских новое оружие, от которого можно слепнуть. Уже ночью сотни бомбардировщиков ударили по целям в глубине вражеской обороны, а с рассветом над полем боя повисли наши бомбардировщики и штурмовики. За первые сутки операции 6550 самолето-вылетов!
Первая и вторая линии обороны врага, буквально сметенные с лица земли, были взяты. Жуков продолжал наблюдать за ходом боя с командного пункта 8-й гвардейской армии Чуйкова. Гвардейцы приблизились к Зееловским высотам, что в 12 километрах за передним краем. Жуков подзывает Чуйкова.
— Гвардейцам объявите благодарность, — говорит маршал. — Распорядитесь, чтобы артиллерия поддерживала атаку высот. Без артиллерии атаку не начинайте.
Жуков в бинокль видит, как в клубах дыма и пыли, за стеной разрывов, продвигаются гвардейцы. Ему докладывают: противник упорно держится в населенном пункте Кичель.
— Ваше решение? — прерывает маршал.
— Обработать авиацией…
— Не обработать, а стереть с лица земли этот Кичель. Пусть авиация на глазах наших бойцов уничтожит его. Люди лучше будут идти вперед!
Уже через час после благодарности Жукова в гвардейской дивизии выпущена и доставлена в передовые роты листовка: «Маршал Жуков доволен нашими успехами. Командующий фронтом благодарит каждого бойца, каждого офицера за геройское и мастерское поведение в наступлении. Вперед, товарищи!»
Но уже в 13 часов Жуков понял, что рубежи врага на Зееловских высотах не прорвать. Зловещей стеной встали на пути крутые скаты высот. Немцы назвали их «замком Берлина», и не случайно: Зееловские высоты ощетинились укреплениями самых различных типов. Подавить немецкие огневые точки было очень трудно, они не просматривались с земли.
В Москве напряженно ожидали известий о ходе боя. Жуков знал и понимал это. Чем вызвано такое ожесточенное сопротивление? В два часа дня он посылает донесение Антонову и просит доложить Сталину выдержку из протокола допроса рядового 712-й немецкой пехотной дивизии. Пленный показал: «Мы должны удержать фронт на Одере при всех обстоятельствах, за любую цену, сражаясь до последнего. Мы должны не пускать русских к Берлину, даже когда американские танки будут у нас за спиной».
Темп продвижения отстал от запланированного. На промежуточных рубежах бои приобрели затяжной характер. Жуков отдает беспрецедентную директиву — выдвинуть артиллерию, в том числе большой мощности, чуть ли не к первым эшелонам (не дальше двух-трех километров от линии фронта), естественно, сосредоточивая ее там, где нужно было пробивать бреши. Командующим армиями предписывалось быть в этих районах на корпусных наблюдательных пунктах. В тыл врага заслать особые отряды с задачей дезорганизовать его и нарушить управление в войсках. «Иметь в виду, — указывалось в жуковской директиве, — что до самого Берлина противник будет сопротивляться и цепляться за каждый дом и куст, а поэтому танкистам, самоходчикам и пехоте не ждать, пока артиллерия и авиация перебьют всех немцев и предоставят удовольствие двигаться по чистому пространству».