— Думаю, этого хватит, — твердо сказала Линна.
Она подыгрывала, как хороший полицейский.
— Еще нет, — агрессивно рявкнул я. — Где ты встречал Призрака, Фауст?
— Нигде! Я никогда не имел с ним дела, но торговец заявил, что артефакт когда-то принадлежал ему. И все, клянусь!
— Кто продавец?
— Его зовут Брэд. Я не знаю фамилию. Он часто есть на рынке.
— Каком рынке?
Фауст тяжело дышал от боли и страха.
— На… блошином рынке.
— Блошиный рынок? Ты издеваешься.
— Многие мифики покупают и продают там артефакты, — он отчаянно отталкивал руку с ножом, но не мог убрать галлюцинацию, и я удерживал ее на месте. — Брэд будет там.
— Лучше бы тебе не врать, — прорычал я.
— Я не вру! Брэд — продавец. У него палатка. Р-рынок открыт на выходных, да? В-вы найдете его там!
Он вскрикнул с дрожью под конец, и я пригляделся. Из носа текло, слезы были в глазах, он сжимался, чтобы быть подальше от не-ножа, которым я якобы вел между его ребер. Его грудь вздымалась от панического дыхания.
Я убрал от него фальшивый нож, и он прижал ладонь к боку, прильнул к стене.
— Как выглядит Брэд?
— Моего роста, — хрипло сказал Фауст. — Толстый. За сорок, короткие волосы и густые брови. На его прилавке украшения. Он прячет артефакты под столом.
Я хмыкнул.
— И где его палатка на рынке?
— Место всегда меняется. Придется его поискать.
Холодно глядя на него, я провел пальцем по окровавленному краю ножа, для Линны это точно выглядело как самая глупая игра из всего, что она видела.
Но Фауста это запугало. Он сжался, держась за бок сильнее, не понимая в панике, что кровь не текла.
— Я знаю только это, Кит, клянусь. Это все.
Пока я думал, сказал ли он правду, ладонь Линны опустилась на мое плечо. Она оттащила меня.
— Благодарю, мистер Тривиум, — сказала она, когда я встал рядом с ней. — Вы очень помогли.
— Будто у меня был выбор, — буркнул он, отчасти скуля.
Я ухмыльнулся и поднял нож, салютуя, а потом дал искажению угаснуть.
Его глаза расширились от осознания, и он убрал руки от бока и увидел, что крови на одежде не было.
— За работу, тунеядец, — насмешливо сказал ему я. — Наверное, стая голубей уже выстроилась в очередь за хумусом из мух.
Я пошел прочь. Линна поспешила за мной, мы устремились к улице. Фауст пронзительно завопил:
— Кит, зараза! Ты заплатишь за это!
Я фыркнул, мы с Линной завернули за угол и присоединились к вялому потоку пешеходов. Мы прошли дюжину шагов, и она сжала мой локоть и затащила меня в пустую нишу входа в магазин одежды. Я повернулся к ней, ожидая, что она начнет анализ информации Фауста.
— Что ты творишь? — рявкнула она.
Я пошатнулся от ее тона и осторожно сказал:
— Хороший и плохой коп? Ты удивительно убедительно играешь хорошего.
— Это лучше, чем психопат!
Я повернул голову и оценил ее выражение лица.
— Почему ты так злишься?
— Ты перешел черту. У МП есть методы допроса информантов. Ты учил их. Правильные методы. Этические методы.
— Мы оба знаем, что вежливая беседа с ним не сработала бы.
— Мы этого не знаем.
— Я знаю, — фыркнул я. — Что с того, что я его напугал? Он пытался убить меня. Дважды. Я мог сунуть в него настоящий нож, и это было бы меньше, чем он заслужил. И ты не можешь спорить с результатами.
— Но мне не нравятся средства.
Я вскинул руки.
— Какая разница, Линна? Это дело не будет в отчетах. Мы не обязаны описывать методы.
Она отпрянула на шаг, ее глаза расширились. Она вдруг помрачнела.
— Не переходи снова эту черту, Кит!
Я скривился.
— Ладно. Больше не буду изображать нож.
— Не надо изображать пытки, — добавила она. — Боль — это боль, причиняешь ты ее ножом или своим разумом. Он ощущал ее все равно.
Я скривился сильнее, мне было не по себе, но я отогнал дискомфорт, помня, как радостно Фауст приказал убить меня в своем ресторане. Я не собирался стыдиться того, что отплатил ему хоть немного, а еще нам нужна была его информация.
— Где наша машина? — спросил я.
— Там.
Я пошел за ней по тротуару. Она повернула направо на развилке, и мы вдруг оказались на той улице, где припарковались. Вот, как она обогнала нас. Мы с Фаустом пошли по большой петле.
Она замерла у машины и вытащила телефон. Она коснулась экрана и сообщила:
— Три часа.
— А?
— Блошиный рынок закрывается через три часа. У нас есть время на поиски этого «Брэда».
Если мы его не найдем, потеряем единственную зацепку и не сможем найти неизвестного подростка, пока он не пропал навек, как все жертвы Призрака.