Огонь поднялся выше, и он взмахнул рукой, словно собирался сделать бросок.
Он не успел поджарить мое лицо, Линна метнула в него оглушающий камешек. Он попал по груди, и Брэд рухнул — но его падение заметили. Несколько любопытных покупателей замерли, пялились. Линна быстро обогнула его стол и утащила его тело вглубь палатки.
Я улыбнулся зевакам.
— Кто-то рано выпил. Ему нужно проспаться.
С выражениями лиц от сочувствия до презрения они тихо ушли на поиски мусора, который их интересовал.
— Посторожи палатку, — сказал я Вере и поспешил помочь Линне. Мы утянули его за черную штору. Темная ниша была в три фута шириной, обрамленная соседними палатками и бетонной стеной.
Я прижал пиромага к стене, и Линна завела его руки вокруг крепкого прута палатки и пристегнула его запястья. Заклинание отрицания на наручниках не даст ему развести огонь.
Пристегнув Брэда, Линна вытащила маленькую капсулу из сумки. Она поднесла капсулу под его нос, раздавила ее пальцами, и лиловый газ поднялся в его ноздри. Его веки затрепетали, глаза открылись.
— Что… что ты со мной сделала? — хрипло спросил он, дергая руками. Наручники гремели.
— Ничего вечного, — ответил я. — Если расскажешь то, что мы хотим знать.
Он хмуро посмотрел на меня.
— Думаете, вы сильные, да? Я вас не боюсь.
— А Призрака боишься?
Брэд побледнел, отвечая на мой вопрос.
— Он всех пугает.
Я расправил плечи.
— Не меня.
— А должен. Никто его не злит. Его не заметишь, а если и увидишь, не сможешь остановить.
— Звучит весело, — соврал я, улыбаясь в стиле Роберта Де Ниро. Если не хватало списка преступлений Призрака, то, что он пугал каждого мифика, которого мы встречали, тревожило. — Почему бы тебе не сказать, где нам найти его, чтобы мы поиграли?
— Я ничего не скажу.
Я сохранил улыбку.
— Это ты сейчас так говоришь, но я могу быть убедительным.
Линна схватила меня за воротник и потянула. Я оглянулся.
— Никаких ножей, — тихо сказала она.
— Никаких ножей, — пообещал я, повернулся к пристегнутому пиромагу. Делая вид, что я что-то маленькое вытащил из кармана, я поднял вещь. — Знаешь, что это?
Брэд хмуро посмотрел на коричневое семечко размером с миндаль. Я включил Линну в искажение, чтобы она знала, что я не показывал оружие, бросил фальшивое семечко на землю и придавил пяткой.
— Это я взял у старого друга, — продолжил я, — который увлекается ботанической Арканой.
— Такого нет, — буркнула Линна так, чтобы слышал только я.
— Любишь растения, Брэд? — спросил я.
Он нервно заерзал.
— Что?
Я поднял ногу, из семечка появился зеленый стебелек. Потом еще и еще. Лозы потянулись из него, словно в видео на «National Geographic», поползли по полу к Брэду.
— Оно хочет есть, — сказал я. — Оно хищное, как венерина мухоловка, но предпочитает крупную добычу.
Я сделал паузу для эффекта и сосредоточился на искажении. Растение стало больше, неслось к ногам Брэда. Он попытался отодвинуться, он не мог.
— Растения не едят людей, — прорычал он, вжимаясь в прут.
— Нет?
Ядовито-желтый цветок появился на конце лозы, поднявшейся, как змея перед броском. Лоза напала и обвила ногу. Брэд извивался, брыкался, но цветок прилип к нему, больше лоз опутывали его ступни и лодыжки. Я убедился, чтобы он ощущал давление, но не боль.
— Что… что… — в ужасе охнул Брэд. Он метался, пытался сбежать. — Что оно делает?
— Я зову его vegetis metamorphosis, — ответил я, подражая латыни.
— Такого тоже нет, — отметила моя напарница, но Брэд ее не слышал.
Я усилил искажение, лозы обвили его колени, подобрались к бедрам.
— Vegetis metamorphosis, — повторил я, — это процесс превращения человека в растение. Через пару минут ты станешь Древобородом, хотя не сможешь говорить или ходить, ведь мой цветочный друг поглотит твою плоть и кости. Останется только твой разум.
Брэд дергался у прута, к которому был прикован.
— Убери его с меня!
— Кит, — с предупреждением прошептала Линна.
Я заставил лозу ползти по его груди.
— Через пару часов я посажу тебя в своем дворе, буду наблюдать, как ты вырастешь большим, но уродливым деревом, и этот новый вид я назову Брэдвуд. Твое сознание останется там, заточенное в кору и листья, пока я не порублю тебя для камина. И даже так фрагменты твоей измученной души будут страдать в вечной агонии, пока я…
— Останови его! — выдавил он, лозы тянулись по его шее, задевали его рот. Он отодвигался, связки шеи натянулись.
Линна снова схватила меня за куртку.