Горстка серой пыли опустилась на сцену. Только это осталось от луминамага.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Я вытащил телефон. Время сияло на экране, я придвинул телефон к Линне и Дэниелу.
8:21. Девять минут до голосования.
— Звони маме, — хрипло сказал я. — Скажи, что ты в порядке.
Слезы катились по его лицу, Дэниел взял телефон дрожащими руками и набрал номер матери. Я затаил дыхание.
— Мама, — лицо Дэниела исказил всхлип. — Я в порядке. Я целый… Он м-мертв.
До меня донесся тихий голос Эми, и я позволил себе выдохнуть. Мои резиновые ноги дрожали. Я повернулся и отклонился на край сцены, опустил голову. Зал медленно кружился. Уже можно было поспать? Я не мог дождаться сладкого покоя сна.
Голос Дэниела становился ровнее, доносился до меня, пока он говорил с мамой. Зак в другой части зала склонился над раненым варгом. Казалось, он привязывал к его лапе кусок сидения.
Шаги шаркнули по сцене за мной. Пара ног свесилась с края у моей головы, а потом опустилась рядом со мной.
Линна робко улыбнулась мне, тоже прислонившись к сцене.
— Ты в порядке?
— Да. Последнее искажение выжало все соки.
— Что ты с ним сделал? Я еще не видела, чтобы кто-то так реагировал на твои искажения.
Я сжал губы, не хотел давать ей еще один повод бояться моих сил.
— Я стер все его ощущения и погрузил его в пустоту.
Ее глаза расширились. Я не знал, была она в восторге или ужасе.
— Я знаю, что это считается пыткой для МП, но я бы назвал это экстремальной ситуацией.
— Да, подходит, — она повернулась ко мне, сев на полу зала, скрестив ноги. — Ты же понимаешь теперь? Какой ты сильный?
Я утомленно подумал о том, как Радомир метался на сцене, словно его било током, и я сделал это силой мысли.
— Да, понимаю. Это тебя беспокоит?
Она не ответила, но выражение лица показывало, что это сильно ее беспокоило.
Меня мутило, но я заставил себя смотреть ей в глаза.
— Я не могу сказать, что больше не буду так делать. Я не могу обещать, ведь пересеку черту, когда чья-то жизнь окажется в опасности.
Она медленно кивнула.
— Но я могу пообещать, — добавил я, — что буду делать это только в случае необходимости. Когда мы в ситуации жизни или смерти.
— Тогда никаких пыток информантов, — строго сказала она, — или подозреваемых.
— А если подозреваемый — Фауст Тривиум? — я поднял руки, успокаивая ее. — Это была шутка. Я больше не буду пытать Фауста…
Она прищурилась. Шутка была неудачной. Может, было сложно веселиться из-за моих слов после того, как она увидела, как я мог превратить взрослого мужчину в бесполезную лужу одной мыслью.
— Слушай, — я провел руками по своим волосам. — Я не могу изменить факт, что у меня эти силы, но они не делают меня монстром. Теперь я лучше их понимаю и могу использовать их правильно… ответственно.
Ее взгляд смягчился.
— Надеюсь на это.
Это не было звонким одобрением, но это было началом.
Зак в другой части зала шептал раненому варгу, пока проверял его раны. Бандиты без сознания — и мертвые, в случае ведьмы — лежали как уродливые тряпичные куклы.
— Когда мы работаем вместе — на самом деле вместе — мы — крутая команда.
— Это все был ты, Кит, — сказала она. — Твой план, твои силы.
— О, не надо себя унижать, напарница, — парировал я. — Твои силы тоже особенные.
— Кит…
— Ладно. И силы друида тоже. Мы все — снежинки.
Прекрасный смех сорвался с ее губ. Как хорошо, я снова был смешным.
— Как ты это назовешь? — спросила она. — Твое новое искажение?
Я задумался.
— Как насчет «Выход на поклон»? Раз мы в кинотеатре. Звучит круто, да?
Она склонила голову туда-сюда, словно взвешивала название в голове.
— Как насчет «Затмения»?
Я застонал.
— Проклятье.
— Что?
— Это название куда лучше, — я склонился к ней. — Я серьезно, Линна. Я не смог бы сделать это без тебя.
Я не преувеличивал. Если бы она не спорила, я не понял бы все это: свои силы, план Радомира или местоположение Дэниела. Было больно и некрасиво, и мы оба плохо выражали то, что чувствовали. Но если бы это не произошло, наши отношения не получили бы шанс восстановиться.
Но если бы я это сказал, все пошло бы не так. И я не пытался. Я без слов сжал ее ладонь. Ее пальцы крепко держались за меня, и боль в моей груди чуть ослабла.