- Да, конечно. Нишка проходила мимо меня буквально только что. Не стала меня тревожить, а сразу же проскользнула в своё окно.
- Но как же!... как ты могла упустить её!?
Друидка непонимающе нахмурилась, впрочем, тут же отогнав эти мысли, не придавая им особого значения.
- Она поступала по своей природе. С чего это мне перечить ей?
Келгар только отмахнулся, уже догадавшись, что спорить тут бессмысленно.
- К замку, говоришь? Ну, спасибочки!
С этими словами он оттолкнулся пятками от земли и усилиями обоих пропеллеров направил себя в нужном направлении.
Он ещё услышал, как позади него Элани недовольно сказала:
- Разлетались тут, разбегались... Даже глубокой ночью никакого покоя. А я, между прочим, уже давно не девочка!
Чуть не разбив в темноте нос о каменную стену, воин лишь в последний момент почувствовал возле себя огромную массу камня и поскорее затормозил. Оглядев безликую тёмную плоскость, края которой терялись вне поля зрения, он насупился и начал медленно подниматься, словно не желая надолго расставаться с твёрдой землёй.
- Благословенный Торм, спаси и сохрани! Это же привидение!
- И вовсе даже не похож, - угрюмо пробормотал боец, каким-то чудом уворачиваясь от брошенного из окна ночного горшка. - Глаза протри, женщина! Ты что, летающих дварфов никогда не видела?
5. Ночь. Тени и красное вино. Первое боевое столкновение.
- Кушайте, кушайте, родные, - пожилая кухарка ласково улыбалась, выставляя на длинный общий стол ещё пару мисок с кашей.
- Спасибо, матушка, - ответил за всех серьёзный парень, словно старший брат, возвышающийся над остальными солдатами за столом. Нахмурившись, он ткнул в бок локтём сидящего рядом товарища. - Что надо сказать, бестолочь?
- Спасибо! - выпалил тот громогласно, после чего преспокойно вновь уткнулся в миску, уплетая за обе щёки.
- Маменькин сыночек, - пропел кто-то у него за спиной нарочно-писклявым голосом, и весь стол разразился дружным ржанием. Высокий тут же развернулся, но сдержал гнев, промолчав. Он знал, что для Джереми, выросшего без дома, на голодных деревенских улицах, семья - слишком больное место. Если помянуть ему это, он уже никогда не простит...
Вместо этого, он засмеялся вместе со всеми и, подскочив. благодарно приобнял маленькую женщину, когда она снова проходила мимо его места, с лёгкостью отрывая её от пола.
- Я не против. Мы все рады быть под Вашей заботой, матушка.
Кухарка только удивлённо захлопала глазами, беспомощно обвисая в его руках.
- Кушайте, служивые, - заплетающимся языком повторяла она. - Вы же будете защищать нас от страшной нечисти. Нужно хорошенько набраться сил, а не то...
Женщина тихо всплакнула и, коротким жестом благословив их всех, ушла на кухни. Плечи у неё заметно поникли, и вся она съёжилась, не обращая внимания ни на кого вокруг, спеша замкнуться в своей каморке.
Его любящий пожрать сосед только пожал плечами, поглощая гречневую кашу, выискивая в ней спрятанный где-то единственный жалкий кусочек... какого-то подозрительного мяса.
- Слышь, Ленни, - проворчал он, когда его товарищ вернулся на место, - не понимаю я, чего ты над ней хлопочешь, как курица над яйцами. Стряпает она просто ужасно. Это ж надо, сподобиться испортить самую лучшую жратву в мире!
- Ха! Кто о чём, а ты всё об единственно важном, да, Филин? - беззаботно улыбнулся тот. Но долго поулыбаться ему не дали.
Вот моя сеструха работает у неё на кухнях, - добавил голос с другой стороны стола, - Год был такой голодный, что у нас на селе у всех животы к спинам прилипли. А старуха так загнобила бедняжку, что она каждый вечер прибегает ко мне в бараки, вся в слезах. "Кушанья господские, ты их и пальцем тронуть не смей!" А знаете, как вчера её обозвала? Да, демон её забери, я такие слова даже повторять не хочу!
- Эй!
- Не ты ли сам её давеча за косы так оттаскивал, что волосы клочьями летели?
- Так я же любя... Думаешь, она мне за это сдачи не давала? Да она у меня такая боевая...
- Эй! - гаркнул Ленни ещё громче, и так вдарил по столу, что все кружки-ложки задребезжали. - Да что вы все, белены объелись? Она же старая уже, одинокая... Всех её родных, кто ещё остался, чудища прибили. Единственному сыну, опоре последней в старости, пришлось её покинуть, к лорду в солдаты наниматься, чтобы семью прокормить. Она же на каждого из нас смотрит, а его видит! Как со своей кровиночкой обращается, а вы... Как же можно!
Крепкий парень только хмыкнул, ни на миг не отрываясь от стола.
- Это же не значит, что можно вот так людей травить, - заметил он вполголоса. - Я это съел, но - с отвращением.