– Теперь возвращаем бюстье и надеваем утяжку.
– Не-е-ет... Опя-я-ять?
– Я делю ощущения с тобой пополам, не забывай.
– Все-все? – удивилась я.
– А как иначе я отслеживал бы твоё состояние? Конечно, лучше бы я наблюдал тебя воочию, но ты сама не пустила меня к себе жить, – не забыл припомнить он.
Ёпрст... Это, получается, прячься-не прячься, а он всё равно узнает, что я курила косячок? Ну, бли-и-ин!
Придётся потерпеть несколько месяцев ради благой цели. Так уж и быть.
– Ой, похоже, ты что-то пролил на себя, – заметила я влажное пятно у Дена в паховой области.
– Переоденусь в общаге, – он прикрыл несовершенство полой удлинённого светлого пиджака. – Сегодня мы убрали тебе ещё одну спайку, так что болеть в спине должно меньше. Через пять часов сниму корректор осанки.
– Мне уже больно, – пожаловалась ему.
– Понимаю. Не переживай. Ты большая умница. Такими темпами к августу ты будешь полностью здорова. Мы со всем справимся, – и вдруг он обнял и поцеловал меня в висок.
Эт-то что такое было?
Глава 10. Лингвистическая
Я ещё никогда не чувствовала себя такой... прямой. Или, точнее сказать, разогнутой. Спина нескончаемо ныла и просила вернуть её в прежнее положение, но я, к счастью, принимаю решения головой.
И голова эта, помимо вопросов телесного здоровья, всерьёз озабочена моим финансовым состоянием. А посему в пятницу на обеде я вперевалочку потрусила в Обменный переулок сбывать товар. Я ж не жадная: если мне нельзя курнуть косячка, то хоть других обеспечу марьванной.
Прощелыги самого бандитского места в городе со знанием дела расступались при виде меня в стороны. Ибо в лавку едет товар люксового качества, и украсть его у меня по дороге – значит, уничтожить золотую жилу всех местных кайфоловов.
Гун, которому я сбываю траву, как-то обмолвился, что мои косяки курят даже в столичном дворце. Уж не знаю, бравада или правда.
Одно радует, на грязных вонючих улочках Обменного переулка меня никто не помышляет обворовать или убить.
Вот как меняет мир культ великого Каннабиса.
Зато на обратном пути, когда я грела в нагрудном кармане свои кровные пару золотых, меня окликнул изрядно «ароматный» бомж.
– Эй, красавица! Есть десяток медяков на спасение моей несчастной жизни?
Я скептически глянула на беззубое создание в сразу трёх надетых друг на друга куртках.
– И от чего же вы спасаетесь?
– От бессмысленности, красавица. От бессмысленности... – философски изрёк он.
– Получается? – и зачем я говорю с ним?
– Вы знаете, я известный в этом городе панфурье... Ик! Простите, фунфурье.
– Да? И что же вы фунфурите? – спрашиваю, хотя его свекольного цвета нос и так говорит сам за себя.
Батюшки! Балдею от неологизмов! Фунфурье! Какая стилистическая окраска слова! Браво уличным творцам!
– Алкохоль ужо не тот, что раньше! В моей молодости в винах был целый букет вкусов, а теперь... куда ни глянь, сплошная бормотуха.
– И не говорите, – поддакнула я, а про себя подумала: «Вкусовые рецепторы атрофировались от запоя длиною в жизнь, вот и невкусно».
Вдруг я обнаружила, что у нашей беседы появились слушатели: два коллеги нашего фунфурье, только менее потрёпанного вида.
Один икнул. Другой выложил изо рта дымящуюся цыгарку и произнёс: «Хек». Причём тут рыба хек, я не поняла, ну да разбираться было некогда.
Обед-то на исходе!
– Все просьбы и предложения к Гуну! – озвучила я во избежание нападения на меня и припустила как могла. Всё-таки Гун – криминальный авторитет, и его партнёров никто не смеет прессовать, иначе всем несдобровать. Как говорится, не кусай титю, которая тебя кормит.
По пути размышления одолевали меня. Интересно складывается жизнь: то с бомжами веду праздные беседы, то устраиваю непонятные действа с принцем... На чью сторону меня в конце концов перетянет?
Я выбираю принца. От него хотя бы пахнет здоровым чистоплотным мужчиной, а не бормотухой, прошедшей через пищевой тракт и осевшей на одежде.
Помимо принца, я выбрала себе пальто яркого шафранового цвета. Оно прям бросилось мне в глаза, когда я пробегала мимо торговых лавок. На солнце пальто сверкало золотой монетой, столько и стоило.
Дорого, конечно, но себя надо любить и радовать, поэтому наспех примеренное пальто стало моим. Мой поРАДок самой себе.
***
С обеда, который я успешно съела по пути с Обменного переулка в академию, меня встречал Ден. Стоял у парадного входа и нервно притопывал ногой.