Они поплыли. Вера Николаевна давно научила Ярошку плавать не уставая, как умела сама. Потом она попросила своих рыцарей:
— Можно, я еще одна немного поплаваю? А потом пойдем домой.
— Только не заплывай далеко, — сказал Ярошка и сел на Большого крокодила, чтобы оттуда удобней было следить за плывущей мамой. Он знал, что она поплывет к первой мели. Она плыла и вспоминала Ярошкиного отца. Когда-то они вместе заплывали и за первую и за вторую мель. Грустные глаза Веры Николаевны стали еще более грустными от этих воспоминаний. И ей даже не хотелось возвращаться, хотелось быть долго одной. Вдруг опять слева от нее вынырнул дельфин. Будто он никуда и не уплывал, караулил ее. Он опять поплыл с ней к берегу. Увидев дельфина, Алеша бросился на помощь Вере Николаевне. Вдруг она все-таки испугается? Но помощь не потребовалась. Дельфин спокойно повернул назад и исчез в море. А Вера Николаевна вернулась усталая, но радостная. Оттого, что снова увидела заботливого дельфина.
Она уплывала еще и на другой, и на третий день. И дельфин появлялся снова так же неожиданно, как и в первый раз, и плыл на своем излюбленном месте слева от нее.
На пятый день после встречи с дельфином Алеша поплыл вместе с Верой Николаевной. Было интересно, появится странный дельфин снова или нет. Он появился и вынырнул, как обычно слева, но там был незнакомый человек. Дельфин тихонько толкнул Алешу. Ступай-ка, мол, брат, направо, я привык здесь, слева плыть. Мне так больше нравится. Привычка, брат! Дельфин не сердился. Он просто хотел, чтобы уважали его привычки. Алеша не стал с ним спорить. Сделал, как просил его дельфин. И на этот раз дельфин проводил Веру Николаевну до берега. Потом поглядел очень добро на двух людей, прощаясь с ними, и уплыл. Больше он не появлялся, как бы далеко ни заплывала Вера Николаевна. Наверное, перестал беспокоиться о ней. Ведь теперь у нее есть другой рыцарь, не морской, а земной, человек. Он позаботится о ней сам, если она далеко уплывет. А может быть, этот странный дельфин ушел со стаей далеко от Радугани? Или беда случилась с ним? Кто знает. Только о нем еще долго вспоминали люди на берегу. И ждали его.
РАДУГАНЬ-ЦВЕТ
Высоко в горах над Радуганью стоят дольмены. Говорят, в древности хоронили там какие-то племена своих вождей. По другим преданиям, ставили те дольмены люди, шедшие откуда-то из Индии, с Гималайских гор, самых высоких в мире. Они поклонялись Солнцу — богу и приносили ему жертву на жертвенниках, которые и назывались дольменами. Каждый дольмен ставился так, чтобы на востоке против него в горах обязательно была глубокая седловина. И в конце марта первый луч восходящего солнца падал через седловину прямо на дольмен.
— Я никогда не видел дольменов, — сказал Ярошка.
— Я тоже не видел, — ответил Алеша. — Мне недавно Яшка-Семиряшка писал о них. Спрашивал меня: видел я дольмены или нет? Он знает от ученых, что над Радуганью где-то в горах есть дольмены. Только как добраться туда, Яшка-Семиряшка мне не писал. Я не знаю туда дороги. Что ж, будем искать дольмены, — решил Алеша.
И они пошли с Ярошкой в горы. Они шли как придется, спрашивать некого было. И когда очень устали, увидели неожиданно перед собой избу, прилепившуюся к скале.
— Может, это дольмен? — спросил Ярошка.
— Нет, — возразил Алеша. — Мне Яшка-Семиряшка писал, что дольмены из громадных камней сделаны. Древние люди обтесывали эти камни и складывали из них каменный дом, сверху камень и по бокам тоже. А эта изба из дерева. Какой же это дольмен?
Навстречу им вышел человек.
— Здравствуйте, дедушка! — закричал Ярошка.
Это был дед Ведун. Его в Радугани все знали. Говорили, что пришел он сюда жить давным-давно из брянских лесов, как бабушка Анисья. Вроде бы даже они земляки. О нем говорили, что он очень сильный и добрый. Сильные всегда добрые. Это давно известно. Они не обидят ни птицу, ни зверя, ни слабого человека. А Ведуном его прозвали за то, что знал он много и умел лечить целебными травами. «Он с природой в ладах» — так говорили о нем люди.
Иногда дед Ведун спускался в Радугань. Он заходил к Ярошкиной маме и бабушке Анисье, и они долго разговаривали обо всем. Но это случалось зимой. А в другое время, особенно весной и осенью, некогда было. Дед Ведун пчеловодом был. И хозяйство у него разное: сад хороший, огород. А работников — он один.
— Вы не слыхали, дедушка, про дольмены, близко они отсюда или нет? Это такие дома каменные, вроде пещер, — пояснил Алеша.
— Слыхал, как же не слыхать, туда не близко. И не советую сейчас идти туда, потому что гроза будет скоро сильная и дождь.
— Небо чистое, откуда дождю быть? — засомневался Алеша. — Мы лучше пойдем поищем дольмены, а то мне уезжать скоро. Так и не увижу их.
Дед Ведун усмехнулся, оттого что не поверили его предсказаниям, и сказал:
— Ну, идите, коли вам нужно непременно сегодня. А загремит гром — бегите ко мне укрываться. Может, водицы холодной хотите? — предложил он. — Вон ведь как горите-пылаете от жары.
Дед Ведун принес холодной воды из родничка. Он бы и самовар с удовольствием поставил своим гостям, да жарко. Они поели хлеба с медом и выпили холодной воды. После этого им захотелось еще сильней в дорогу, к дольменам.
Дед Ведун показал им совсем заросшую тропку, сразу было видно, что по ней давно уже не ходили.
— Идите, не сбивайтесь с тропки, прямо выйдете к дольменам, — напутствовал им в дорогу дед Ведун.
Идти было трудно: ветки царапались, ноги спотыкались о выступавшие корни дерев. Но все-таки они не сбились, вышли в совсем уже густые заросли. И увидели перед собой каменное сооружение. По бокам — стены из обтесанного камня, сверху каменная глыба — крыша. И все это странное сооружение древних заросло кустарником и травой. Сюда и солнце не проникает, отсюда с заросшей крыши и небо не увидишь.
— Ошибся Яшка. Он писал мне: дольмен ставили так, чтобы первый луч солнца мог на него упасть. А тут ни утренний, ни вечерний луч не пробьется. Лес кругом, — вслух рассуждал Алеша.
— Что ты там говоришь непонятное? — крикнул ему с крыши Ярошка.
Алеша молча обошел дольмен, потом сказал радостно:
— Нет, все правильно. Яшка верно говорил. Тут и седловина, чтобы первый луч восходящего солнца мог упасть на дольмен. Сейчас в седловине деревья и вокруг дольмена тоже. Но ведь это же лес молодой, а дольмену тысячу лет, может быть. Такие леса за тысячу лет много раз вырастали и падали. Понимаешь, Ярошка, если древние люди могли обтесать такие громадные камни и сложить из них дольмены, то расчистить лес перед ним им ничего не стоило. Правда?
— Конечно! — охотно согласился Ярошка.
— Говорят, в день солнечного праздника перед дольменами собирались люди. Все, сколько их было, может быть, много тысяч человек. И перед глазами у всех жрец вынимал живое сердце у человека — жертвы и поднимал его вверх, даруя солнцу. Вот что происходило здесь у дольмена в день солнечного праздника.
Ярошке не понравилось, что когда-то здесь приносили в жертву человека.
— Пойдем отсюда, — сказал он. — Мне больше не хочется смотреть дольмен.
Алеша записал что-то в свою записную книжку, и они с Ярошкой пошли той же, чуть заметной тропкой назад, какой и пришли. И оказались снова у деда Ведуна. Он показал им свой двор и сад — им все понравилось. Особенно понравилось, что все у него сделано красиво: и двери, и наличники, и загородка вокруг сада — все украшено резными фигурками.
— Дедушка, зачем вы все так красиво делаете? Все равно же вы один на это все смотрите. Здесь ведь редко кто бывает, — сказал Алеша.
— А моя душа любит красоту, — пошутил дед Ведун. — Посмотрит и порадуется. Делать-то все равно надо. Так оно лучше, когда дело весело делается, с затеей да выдумкой.