ОБЫКНОВЕННОЕ И УДИВИТЕЛЬНОЕ
Небо было пасмурное. Дул ветер, дождь лил, и не виделось конца этой непогоды. Алеша ходил по комнате, сочинял стихи. И в своих стихах взывал к небу: «Послушайте, небо, перестаньте хмуриться». А небо хмурилось еще сильнее, и от этого становилось всем тоскливо.
«Послушайте! Послушайте, небо, перестаньте же хмуриться! — повторял Алеша. Но дальше ничего не сочинялось. Потом Алеша стал сочинять другие стихи, написал и позвал Ярошку послушать. Тот сидел дома, скучал. Еще бы! Дождь лил третий день после того, как они вернулись от деда Ведуна. Приходится дома сидеть. Мама грустная. «Что с розами?» Град посек цветы и листья. «Придется поднимать те, что полегли от ветра и града», — говорила она и ходила от волнения по комнате.
— Послушай, Ярошка, я стихи сочинил, — сказал Алеша и стал читать:
Стихи получились какие-то заунывные, и читал он их тоже заунывно. Может, от смущения он читал их так, потому что он был человеком застенчивым.
Алеша кончил читать одни стихи, потом начал другие, про печальный туман, заслонивший от людей леса и горы. Читал он их нараспев, мрачно глядя в сторону. А когда кончил, Ярошка сказал:
— На улице дождь и скучно. И ты читаешь про скучное. Вот сам ты, Алеша, веселый, а стихи твои почему-то невеселые.
У Алеши испортилось настроение, оттого что его стихи не понравились Ярошке, но он все-таки не обиделся на своего друга. «Пусть, — подумал он, — люди правду говорят. Не нравится — так и скажи. Зачем хвалить стихи, которые не нравятся?»
Но Алеша не умел быть долго в плохом настроении. Бабушка Анисья говорила про него: «Алеша весь в отца: добрый, и веселье в нем играет. А веселье, — уверяла бабушка Анисья, — это хорошо для нашего состояния духа. Если же человек мрачный, так это отравляет всем настроение, пагубно на всех действует». Алеша ни на кого не действовал пагубно и не ходил с хмурым видом, хоть и писал про хмурые небеса.
— Если тебе, Алеша, хочется сочинять стихи, ты сочиняй. Даже про хмурое небо сочиняй, — великодушно сказал Ярошка. — Я тебя буду слушать. Вот пусть никто не захочет слушать, а я все равно буду. Правда!
— Хороший ты у меня друг, Ярослав Премудрый, совсем как Яшка-Семиряшка. Да, — вспомнил он, — вчера вечером я получил от него письмо. Хочешь, почитаю?
Он достал из ящика стола длинное письмо — и стал читать. Яшка-Семиряшка поздоровался и сразу начал так:
«Наверное, ты не поверишь, друг, тому, что я скажу. Но ты все-таки поверь. Я правду говорю. Это я своими глазами все видел.
Пришел наш корабль в южный порт. Вдруг откуда — неизвестно налетел смерч, завертел, закружил по воде и суше и умчался. Пошел сильный дождь. Странный он был какой-то. Не дождинки падали сверху и не град, а что-то крупное и твердое шлепалось на палубу нашего корабля. Может, на лунных горах землетрясение произошло и к нам сыпались небесные камни? Или комета зацепилась хвостом за край земли и рассыпался хвост? Что же это?
Кончился дождь. Мы выбежали на палубу и увидели: не град и не камни небесные засыпали палубу. Валялись там крепкие золотистые и светло-оранжевые апельсины».
— Апельсины? — радостно изумился Ярошка.
— Слушай, не перебивай. Дальше Яшка пишет:
«Мы все стали думать: Откуда же взялись эти крепкие сочные апельсины? Их было много, а больше всего плавало на воде. Моряки спустили шлюпки и стали собирать плавающие апельсины. Надолго нам их тогда хватило. Повар даже перестал компот варить из сухих яблок и слив: подавал апельсины на закуску.
— Откуда они только появились? — не переставали удивляться моряки. — Может, это какой южный Дед Мороз высыпал нам их из своего новогоднего мешка?
Другие возражали:
— Какой же Дед Мороз на юге, если здесь морозов не бывает? Скорее всего Бабка Жара нам их подарила.
— С неба упали, — пошутил я. А один ученый, который ехал с нами в научную экспедицию, сказал:
— Верно вы заметили, товарищ Семиряшкин. Апельсины с неба упали. Дождь апельсиновый прошел. Нам повезло, уважаемый товарищ Семиряшкин. Апельсины с неба не часто падают, да еще такие свежие и крепкие. Я знаю другие дожди — когда камни сыплются с неба. Или вдруг лягушачий дождь. А то один раз был змеиный. Вот страшно-то было. И так как ученый все знает, он и объяснил, что чуда в таком дожде нет никакого. Подхватит сильный вихрь ну, например, лягушек из болота, несет их, несет и сбросит на землю. Так и с апельсиновым дождем. Сорвал вихрь все апельсины в садах и унес их, а здесь, в южном порту, выбросил прямо на наш корабль.
Так что апельсиновый дождь самое обыкновенное дело. Может, обыкновенное, а все-таки удивительное, — не согласился Яшка, — просто чудо».
Яшка-Семиряшка человек любознательный — все ему интересно. И обо всем ему всегда хотелось рассказать своему другу Алеше. После апельсинового дождя Яшка-Семиряшка увидел еще удивительное в природе — на маленьком заброшенном острове. Он увидел птицу колибри. «Когда они собираются вместе на ветке, — писал Яшка-Семиряшка, — то можно подумать, что это осколки радуги рассыпались в листьях. Или когда-то радуга, добрая волшебница, спустилась на землю, увидела крошечных, незаметных птичек и раскрасила их так ярко, чтобы все их заметили и любовались ими.
Если бы ты сам увидел колибри, — писал Яшка, — ты бы тоже подумал, что их радуга раскрасила. Иначе откуда появились бы такие радужные птицы на земле?
Я знаю, — пишет Яшка-Семиряшка, — тебе не доводилось видеть колибри. Я расскажу тебе о них. Они так красивы, что их называют маленькими драгоценностями. Но они прекрасней драгоценностей, потому что живые.
Они свежие и яркие, как цветы. Но цветы недвижны, а колибри могут пролететь тысячи километров и видеть весь мир. И откуда только берутся силы у таких крох? Ведь они малы, как шмели, а быстры, как молнии, и выносливы.
Понравились мне их гнезда. Они устраивают гнезда иногда прямо над водой, на ветках лиан, или на кончиках пальмового листа. Весело им, безопасно в таких гнездах-скорлупках. Колибри качаются в них, как на качелях. А если их вздумает кто обидеть, они смело защищаются. Я видел, как они змею преследовали. Та шипела, злилась, еле живая уползла. Вот так крохи, эти колибри!
А еще я видел на том же заброшенном острове фламинго-родственницу журавля Кирюхи. Прекрасна эта птица. Стройная, ноги тонкие, высокие, на ногах сапожки ярко-красные, а сама снежно-белая, и по снежно-белому будто рассвет утренний восходит. И непонятно, как сравнить, рассвет ли похож на птицу фламинго, или птица фламинго на утренний рассвет. Очень они друг на друга похожи. Мы забрели случайно на острове к соленому озеру. И остановились изумленные. Что это? Неужели розы расцвели прямо в озере? Подошли ближе, а эти огненные и белые розы взметнулись, будто сразу у них выросли огромные крылья, и полетели треугольниками. Так летают у нас на родине журавли. Мы остались на озере, чтобы еще раз посмотреть на фламинго. Залегли в высокой траве и лежали долго, чтобы не спугнуть их.
Так мы дождались рассвета.
А на рассвете совсем близко разглядели чудо-птиц. Они стояли в воде на одной ноге, как журавли, и ели мелкие ракушки. Их было много. Может быть, тысячи. И вдруг взметнулись стаей. Это часовой предупредил их об опасности. Фламинго всегда выставляют часовых, самых чутких птиц. Фламинго взмахнули крыльями, и показалось нам тогда, будто бело-розовое облако окутало землю. Они полетели к морю. И уже не облако, а пунцовые розы и гвоздики пылали над синим морем при свете солнца. Далеко мы сейчас от того острова, где увидели фламинго. Но я все вспоминаю о них. Я даже спать не ложусь, все жду. Вдруг на заре появятся снова над морем эти птицы, величественные и нежные. Но мы плывем все дальше и дальше. Высаживались еще на других островах, но нет на них птицы фламинго. Лишь изредка видится над морем фламинговый рассвет, розовый, нежно-фиолетового оттенка. Он напоминает мне самую удивительную птицу на земле — птицу-рассвет фламинго.