— Вот тебе, Мухомор!.. Поганкин!
Таким образом, Грибов заработал вторую фамилию и не заработал ни единой царапинки.
А что лучше заработать, — это вы решайте сами, потому что бывают в жизни такие минуты, когда приходится делать выбор только самому.
Глава двадцать шестая. Отряд требует ответа
На другой день, когда кончились в школе уроки, Лёва буквально вырвал у Маринки её портфель и стал с ним посреди раздевалки. При этом Лёва поглядывал на мальчишек и насторожённым взглядом чующего опасность оленя, и грозным взглядом льва, готового к броску, ну, скажем, на шакала. Хотя ручка портфеля прямо-таки жгла ему пальцы, он всё крепче сжимал её и ждал, пока Маринка оденется.
А она заявила:
— Без тебя обойдусь! Ну кто тебя просит? — и хотела было отобрать свой портфель, но, увидев выражение Лёвиного лица; поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Ни о каких женихах и невестах и звука не было слышно ни в этот день, ни на завтра, ни на послезавтра.
И всё же Маринку с Лёвой не оставили в покое. Девочки шушукались, докладывая друг другу об услышанных словах, которые тихо говорил Лёва Маринке или Маринка Лёве. Слова были таинственные: «Авария», «Он скоро будет пробовать», «Испытание при всех», «Ой, страшно; наверно, и розовенький там будет!»
Но больше всего заинтриговал девочек разговор Маринки с учительницей, Зоей Ивановной, на занятии хорового кружка. Эта учительница очень хорошо играла на рояле, но была рассеянной и вечно искала ноты. У неё были коротенькие, лёгкие волосы, похожие на цыплячий пух, а голос тоньше, чем у любой из её учениц.
Ребята не боялись её, не стеснялись, не ходили при ней по струнке. Она их не отчитывала, не ругала, но иногда, перестав аккомпанировать, она беспомощно опускала на колени руки и сидела в таком огорчении за ребят, что ребята начинали огорчаться за самих себя.
— Ну, как по-вашему, хорошо вы поёте? — спросила Зоя Ивановна.
— Совсем плохо, — сказала Маринка.
— Чайковский бы в гробу перевернулся, если б услышал, как его поют…
— Перевернулся бы, — согласилась Маринка. — Надо петь, чтобы все, кто слушает, переживали каждое слово, вот будто это на самом деле. А когда одни поют, а другие слушают и не переживают, — это не…
Маринка запнулась.
— Продолжай, — попросила Зоя Ивановна. — Что ты хотела сказать?
— Очень такое слово… Я хотела сказать, что тогда уже не искусство.
— Ты сама это поняла?
— Почти что сама, но не совсем. Один человек…
Маринка снова запнулась и обрадовалась, что рядом нет Лёвы, что он не принимает участия в хоровом кружке. Он терпеть не мог, когда она таинственно говорила: «Один человек».
— Не хочешь его называть — что ж, не надо, — сказала Зоя Ивановна. — Но хорошо, что ты с этим человеком знакома.
— Ещё бы! — ответила Маринка.
С девочек было довольно. Их терпение лопнуло.
На первом же сборе отряда Маринке и Лёве был учинён горячий и строгий опрос:
— Что это, на самом деле, за секреты от своих же товарищей-пионеров?
— Что это за человек, у которого какие-то аварии, пробы и испытания при всех?
— А если аварии, так почему он понимает в пении?
Большеголовую рыжую девочку осенила догадка:
— Наверно, он певец и вдруг потерял голос — вот вам и авария! А потом, наверно, голос вылечился, и он будет держать испытание при всех. В театре, при всех артистах, — ясно? И какой-то Розовенький там будет, его больше всех боятся!
Лёва представил себе Журавленко поющим в театре, при всех артистах, сжал губы, чтобы не расхохотаться, но губы не выдержали напора смеха, и он оглушительно фыркнул.
Это и гордая усмешка Маринки окончательно вывели ребят из равновесия. Даже Алёша Харламов и тот крикнул:
— Нечего отфыркиваться! Без никаких, отвечайте, — кто он? Если не певец, так как он смеет допускать аварии?
Ребята подхватили:
— А если допускает аварии, так почему вы к нему бегаете? Кто он вам?
— И кто этот Розовенький?
Лёве уже было не смешно. Он разозлился.
— И буду бегать. Знаете вы, какая эта авария? Хотел он, что ли, её допустить? Если б не Розовенький, — не пришлось бы ему всё делать одному… Генька, у тебя с собой мячик, — давай покажу, чего он не учёл.
— Ну как будто такой ерунды! А из-за неё получилась авария, — поспешила добавить Маринка.
Она перехватила целлулоидный мячик, который Геня протянул Лёве, и потребовала:
— Следите внимательно.
— Сам покажу. Надо правильно рассчитать силу, — сказал Лёва и отобрал у Маринки мячик, при этом тоже правильно рассчитав силу.