Он вошёл в кабинет начальника конструкторского бюро вместе с Шевелёвым.
Шевелёв, как всегда, был с виду спокоен.
А Журавленко вошёл насторожённым и решительным.
Липялин медленно, солидно поднялся из-за своего солидного стола, и вся его фигура неузнаваемо изменилась: распрямились твёрдые борта его пиджака, плотно обхватили грудь, и она, казалось, тоже сразу окрепла и затвердела.
Он пожал Журавленко руку и усадил его в кресло.
Шевелёва он смерил небрежным взглядом, словно это была самая последняя спица в колеснице, похвалил его:
— Молодцом вчера старался!
И больше не обращал на него ни малейшего внимания, ни разу не посмотрел в его сторону, как будто его здесь и не было.
— Что же это такое? Ай-ай-ай, нехорошо! — начал упрекать Липялин своего бывшего одноклассника. — Давным-давно разок забежал и точно в воду канул. Что же ты больше не заходил? Помог бы тебе. Безусловно, помог бы!
— Вряд ли, — ответил Журавленко. — Ведь мне было сказано не соваться со своей «немыслимой затеей».
— Кем сказано? Мной? Да не может этого быть. Ты меня не так понял.
— Так! — сказал Журавленко. — Если можно, оставим прошлое. Перейдём к будущему. — И тут же, взглянув на Шевелёва, добавил: — Но я не привык сидеть, когда другие стоят.
Не получив от Липялина приглашения сесть, Шевелёв не садился. Он внимательно слушал и наблюдал стоя у двери.
Липялин махнул рукой, не глядя в его сторону:
— Можете сесть, конечно. Хотя для тебя лучше бы поговорить наедине.
— При Михаиле Федотыче Шевелёве можно говорить, как наедине. Он в курсе моих дел.
— Что ж, — сказал Липялин. — Перейти к будущему? Пожалуйста. Хочешь знать моё мнение — со всей прямотой скажу. Модель твоя хороша, слов нет… А машина-то получится сложной, очень сложной и, почти наверняка, работать не будет. Да. Это — на семьдесят процентов из ста! Поверь моему опыту. А дел с ней навалится, а беспокойства — выше головы.
Шевелёв сел на жёсткий стул у самой двери.
Журавленко побледнел, но улыбнулся:
— Иначе говоря, товарищ Липялин, вы сделаете всё возможное, чтобы эту машину не строили?
— Ну вот, опять ты меня не так понял. Машину построим. В этом ты можешь быть уверен. Кое-кто уже о ней печётся…
Он испытующе посмотрел в глаза Журавленко:
— Тебе, конечно, известно, что с утра пораньше сам Дмитрий Евгеньевич Корсак звонил?
— Нет, не известно, — сказал Журавленко.
Липялин показал пальцем на потолок.
— И не только мне, — директору звонил. Странно… вчера увидел модель — сегодня уже звонки. Между прочим, есть у тебя с ним что-то общее. Нос не похож, у него с горбинкой. Рот… тоже не похож. А какое-то сходство есть. Он не родственник тебе? Признавайся-ка честно.
— Родственник. Как же иначе… — спокойно сказал Шевелёв, хотя прекрасно знал, что Журавленко видел вчера Корсака впервые в жизни.
В голосе Шевелёва тонкий слух Липялина уловил едва заметную брезгливость и едва заметную иронию.
Вероятно, трудно было ему понять, что существует между людьми не только родство крови, что возникает иногда и более глубокое родство дела и цели.
Зато Липялин мгновенно понял, что говорить на эту тему ему больше не стоит. Он деловито хлопнул ладонью по столу и деловитым тоном сказал:
— Значит, так. Получим распоряжение и начнём разработку. А ты можешь заняться своими делами. Теперь твоя архитекторская работа курортом тебе покажется! Да-а, изобретательское дело — по трудности ни с чем не сравнимо. Или, может быть, ты сначала квартирой займёшься. Помнится, у тебя она над подвалом. Попросишь обменять на квартирку в новом доме — сделают. После вчерашнего твоего триумфа — определённо сделают. И заслужил, ничего не скажешь! Так что теперь ты свободен. В случае, если нам понадобишься, — вызовем. Да-а, сложноватая машина… Процентов семьдесят из ста, что работать не будет. Построим — могут упасть твои акции…
Журавленко спросил:
— Где мы находимся? На бирже?
Пётр Петрович Липялин улыбнулся во всё своё широкое розовое лицо:
— Акции! Это же так говорится! Значит, условились: понадобишься, — вызовем.
Журавленко встретился глазами с Шевелёвым и сказал:
— Нет. Не условились. Я могу здесь понадобиться каждый день, даже каждый час…
Липялин засмеялся:
— Уж не собираешься ли ты с места в карьер идти работать на наш завод?
— Именно так и собираюсь сделать.
Липялин встал из-за стола, подошёл к Журавленко, похлопал его по локтю и отеческим голосом начал уговаривать: