— Постой! — удивился Петр. — А ты как тут?
— За тобой подался, — в тон ему ответил Володя.
— А мать одну оставил?
— У нас соседи хорошие. Приглядят.
— Куда идем, не знаешь? — попытался разведать Петр.
— Военная тайна, — усмехнулся Володя. — Кто ж тебе скажет? Да это и не так важно. Главное, не будем давать фашистам житья. Такой ад создадим этим гадам на нашей земле, аж запрыгают, как караси на горячей сковородке.
И все же Петр кое-что разузнал. Подсел он к старому партизану, вызвался помочь снаряжать пулеметные ленты. Разговорились. Поведал Петр, что был в родном селе, как попал к фашистам в лапы и как школьный товарищ выручил его из беды. Умолчал только о том, что командир сильно поругал его за этот случай и обещал даже наказать. И сказал сердито: «Пора кончать с этой партизанщиной». Странно, подумал тогда Петр, в партизанах запрещается партизанщина. Но пулеметчику об этом не сказал, так как чувствовал свою вину и понимал правоту командирскую.
А старый партизан думал о своем.
— Да, хорошо в родном селе побывать, — посылая патрон в ленту, говорил он. — Я вот сегодня тоже повеселел. Думаю, по родным моим местам пойдем.
— А где ж ваша родина? — поинтересовался Петр.
— Ну, брат, ты хитер, а я хитрее. Хочешь поперед батьки в пекло. Раньше времени маршрут узнать. Не торопись. Нужно будет, командиры сами все скажут.
Петр не стал допытываться. Но цепкая память выручила его и на этот раз. Вспомнил он, что старый партизан как-то уже рассказывал ему о своей родине. Жил он не так чтоб очень далеко от тех мест, где сейчас располагались партизаны. В Белой Церкви. А что, если и пойдут они по тылам немецко-фашистских войск в этом направлении? С боями, с внезапными налетами. Петру это было по душе. В новых местах без смелых и расторопных разведчиков не обойтись. И Петр пошел разыскать командира, чтобы попроситься в разведку.
Но то ли подмочил Петр свою безупречную до сих пор репутацию последним самовольным поступком, то ли по другой какой причине, только в разведчики его не назначили.
— Пойдешь в одну из наших боевых групп, — сказал командир. — И тебе и мне спокойнее будет. Есть там кому за тобой доглядеть. Будете подрывать вражеские эшелоны, мосты, виадуки. Трам-тарарам устраивать. Это по душе тебе придется.
Петр поначалу ворчал, просился в разведку. Но вскоре новое дело ему приглянулось, и он остался доволен неожиданным решением командира. Их небольшая группа шла, подрывая вражеские поезда, железнодорожные пути, мосты через большие и малые реки. Иногда приходилось отходить с боем, оставляя засады и секреты. Погода благоприятствовала подрывникам. Ночи стояли темные, а по утрам на леса и долины опускался такой туман, что в десяти шагах не то что человека — хату не увидишь. И, совершив диверсию, их группа обычно исчезала бесследно, словно растворялась в белесой дымке тумана. Потом, уже где-то через десятки километров, вновь наносили удар и вновь исчезали.
Но однажды Петру не повезло. Они долго лежали на опушке леса за железнодорожным полотном, поджидая эшелон с фашистами. Затекли ноги, болела спина. А состава все нет и нет. Петр не выдержал, шепнул на ухо соседу:
— Закоченел совсем. Может, его и не будет?
— Помолчи, — остановил его парень.
Петр обиделся, уткнулся носом в холодную поблекшую траву. Прошло еще, как показалось ему, не менее часа. Наконец передали: эшелон вышел с соседней станции. Наблюдатели залегли по обе стороны насыпи, готовые предупредить о первой же опасности. Петр с напарником, ломая ногти на руках, судорожно разгребал землю, расширяя углубление для мины. Послышался нарастающий гул. Едва они скатились с насыпи, как показалась голова состава. Петр не успел отбежать, лежал, вдавливая тело в податливый песок. Ему показалось, что состав уже прошел, а мины не сработали. Только поднял голову, как раздались сразу три взрыва: в голове, посредине и в хвосте поезда. Уцелевшие фашисты повыскакивали из вагонов, ответили беспорядочным огнем. Взвилась в небо зеленая ракета — сигнал отхода. Боевая группа подрывников в срок собралась на сборном пункте. Не было только Петра Зайченко. Его ждали, искали. Но безуспешно.
ПАРЕНЬ УЧИТСЯ МОЛЧАТЬ
Рассказывают, что женщина очень испугалась, когда, придя в лес за хворостом, нашла в овражке раненого партизана. Она, как-то не задумываясь, решила, что это именно партизан. Кто же другой мог быть ранен в это время в лесу?! К тому же она слыхала, что совсем недавно партизаны подорвали на железной дороге фашистский эшелон. Так что, скорее всего, от той группы отстал парень. Он, видно, долго полз, стараясь уйти подальше от места боя, потерял много крови и теперь был без сознания и даже не стонал, когда женщина волоком тащила его, положив на хворост и укрыв сверху еловыми ветками. Дома, обмыв и перевязав раненого и поближе рассмотрев его, она поняла, что перед ней совсем еще мальчишка. Двое суток он лежал без памяти, а на третьи тихонько застонал.