Вовка склонился к отцу:
— Так это тот самый Зайченко?
Зимин не сразу ответил.
— Понимаешь, сынок, — сказал он, — не берусь утверждать наверняка, тот ли это Петр Зайченко, что служил у нас в отряде. Если б я его сам видел. А фронтовик тот не все знал, не все помнил. Сказал, что родом Зайченко вроде бы с Украины. Это сходится. Что бывал он в партизанах. Это тоже сходится. Вот и все. И еще рассказал он про подвиг бойца Зайченко. И по тому, как дерзко вел он себя в бою, тоже выходило, что это наш Петр. Я все собираюсь подробно описать его подвиг.
— Расскажи, папа, — попросил Вовка.
— Да ведь время позднее, попадет нам от мамы, — сказал Зимин.
— Ничего. А так я все равно не усну. Хочу знать все о Петре, до конца.
Зимин откинулся на спинку стула, припоминая все, что он узнал о последнем подвиге Петра Зайченко.
— Это случилось весной, примерно за месяц до победы, — начал он. — Наши войска штурмовали Зееловские высоты на подступах к Берлину. Бои шли тяжелые. Фашисты называли Зееловские высоты замком Берлина. Ефрейтор Петр Зайченко шутил в окопах с бойцами: «Откроем, ребята, замочек?»
Но в первой же атаке подразделению пришлось туго. Сплошной стеной стояли вражеские укрепления. Не подступишься. Петр понимал, как важно ворваться в траншею противника. Но какую-то сотню метров мешал преодолеть фашистский дзот. Укрытый в нем пулемет бил по нашим бойцам, не давал подняться.
«Надо уничтожить этот пулемет, — сказал командир взвода. — Забросать его гранатами. Кто пойдет?»
«Я», — вызвался Петр Зайченко.
В подразделении все знали его лихость, знали, что он не отступится, пока не выполнит задачу. Но тут и нужен был лихой наскок и презрение к смерти. Командир согласился.
«Иди», — сказал он Петру.
И Зайченко ужом пополз к дзоту. Все произошло на виду залегших перед дзотом бойцов. Петр подполз и бросил в амбразуру дзота одну за другой две гранаты. Махнул рукой, дескать, пошли вперед. Но когда бойцы поднялись в атаку, вражеский пулемет вновь открыл огонь. Зайченко бросил еще гранату, но не попал. Граната взорвалась недалеко от амбразуры, взметнув столб огня и земли. Петр поднялся и крикнул: «Вперед!»
Но из дзота вновь резанула по нашей цепи огненная очередь пуль. Петр упал на землю. Что было делать? Выходит, он не выполнил приказание командира, не уничтожил фашистскую огневую точку, и теперь под вражеским огнем погибнет много наших бойцов. Я представляю, каково было в этот момент состояние Петра Зайченко. Вообще парень нетерпеливый, горячий, не привыкший долго раздумывать, он искал мгновенного решения, готов был на самые крайние меры, только бы заставить замолчать ненавистный ему фашистский пулемет. Он никогда не думал о себе, о своей безопасности. С детства привык выручать товарищей в беде, подставляя себя под удар. И он решился на дерзкий поступок.
Конечно, это я сейчас так долго обо всем этом рассуждаю, а тогда у Зайченко для принятия решения оставались секунды. Бойцы лежали под огнем, гибли от вражеских мин и снарядов. Зайченко приподнялся, рванулся вперед и кинул свое тело на амбразуру вражеского дзота. И тотчас же фашистский пулемет замолчал. Поднялись и пошли в атаку каши бойцы. Зайченко уже не видел, как они ворвались во вражеские траншеи, в рукопашной схватке отбросили фашистов и пошли дальше — на Берлин.
Когда бой затих, командир батальона послал бойцов на то место, где совершил свой последний подвиг Петр Зайченко. Но около вражеского дзота, преградившего во время боя путь нашей пехоте, они никого не нашли. Подобрали ли его санитары, или похоронила огромная авиационная бомба, упавшая рядом с дзотом, — этого никто так и не узнал.
Зимин замолчал. Вовка сидел удрученный.
— Вот и все, — сказал отец.
— Погоди, — попросил опять Вовка. — У тебя когда отпуск?
— В июле, наверное. Если не случится чего-нибудь непредвиденного. Ты же знаешь…
— Знаю, — согласился Вовка. — А ты куда поедешь отдыхать?
— Еще не решил.
Резким движением откинув одеяло, Вовка приподнялся с постели, горячо зашептал:
— Папка! Слушай, давай поедем на Киевщину. Побывали б в Коленцах, на Тетереве, прошли б по тем местам, где ты воевал. А? Можно было бы и ребят из нашего пионерского отряда взять. Вот бы они обрадовались! А еще — собрать бы деньги или заработать в колхозе на уборке да обелиск поставить в память о тех ребятах, что помогали партизанам. Как ты думаешь?