— Да, да, сынок, так уж ведется в жизни. Тонкая перина мягче десяти толстых циновок. Но ты девушку не вини. Бывает и так — любишь одного, а жить приходится не с тем, кого любишь.
— Вы присмотрите за отцом? — спросил Юсэк. — Вы добрая женщина, и вы согласитесь, я знаю.
— Куда ты все-таки нацелился? — спросила Синай. — Не думай, что рана перестанет кровоточить, если ты окажешься за горами и морями. Только время излечивает раны.
— Я пойду в Россию, — сообщил Юсэк и, увидев, как удивленно присела Синай, повторил упрямо: — Да, да, — в Россию! Я должен доказать, что богатым может стать каждый. — Он стыдливо глянул на Синай и добавил: — Так нужно. А вдруг я найду золото. Тогда и переберемся в особняк. И у нас будут еда и радость…
Синай придвинула к нему миску с ухой из рыбьей головы, сказала озабоченно:
— Мой мальчик, золото не лежит на дороге. Земля его прячет так же глубоко, как человек — чувство. Черсу — мой брат — тоже в свое время ушел в Россию, да так и не вернулся. И других знаю — не докопались до этого песка, погибли. Остались навсегда в чужой земле.
— А я вернусь, — уверил Юсэк. — Ведь погибают не все.
Синай только вздохнула. Находясь в постоянной нужде, она не верила в случайное счастье. Небо распорядилось быть ей нищей до конца своих дней, значит, довольствуйся этим. Брат ее Черсу пошел против судьбы и заслужил возмездие. И с сыном Бонсеком случилось несчастье оттого, что полез доказывать свою правоту. Не верила она в удачу Юсэка, но и не перечила. Не хотела отказывать доброму мальчику, который искал выхода из беды. Последние годы Юсэк заменил ей сына. Не будь его — не с кем было бы обменяться словом. Отец Юсэка болел, и она не лезла к нему с разговорами. А Юсэк часто шутил с нею. Привыкла Синай к нему, привязалась. Конечно, она присмотрит за его отцом. Юсэк обнял ее и, то ли от радости, что он свободен и теперь может исполнить задуманное, то ли от предчувствия скорой разлуки с отцом и с Синай, горько вздохнул.
— Чего уж теперь вздыхать, — сказала она. — Сожми кулаки да разгневайся на небо, чтобы оно не больно-то уж окутывало тебя черными тучами, не заслоняло солнца. А горе слезами не смоешь.
Юсэк с благодарностью поглядел на Синай.
Получив согласие тетушки Синай, Юсэк решил, что главное сделано и теперь он может смело отправляться в путь. Но дорог было много, и все они походили одна на другую, как паутина в его лачуге. О России он имел представление самое смутное. Рассказывали, что земля эта с дремучими лесами и болотами, по которым рыщут волки да медведи. И бродят люди с котомками в поисках золота. Нужно было отыскать человека, который побывал в тех краях. Пока он знал только одного — Хэ Пхари. Но нет, он лучше заблудится в тайге, чем ступит на порог особняка маклера. Прошло немало дней, пока Юсэка осенила мысль обратиться к старым рикшам. Эти проныры знают всех своих клиентов, и конечно же среди них найдется кто-то побывавший в России.
А тем временем отец Енсу успел заподозрить неладное и готовился к крупному разговору с сыном.
— Ты почему на расскажешь о своих делах? — спросил он его однажды.
Юсэк насторожился — неужели Синай не сдержала обещания? Впрочем, рано или поздно все равно надо будет сказать отцу правду.
— Где ты оставил коляску? — холодно спросил отец. — Ты одолжил ее кому-нибудь? Или продал?
— Я бросил ее, — признался Юсэк.
— Бросил?!
— Да, — сказал Юсэк твердо. — Я больше не рикша.
— А кто же ты?
— Не знаю.
Отец пристально поглядел ему в глаза:
— Стало быть, Санчир добился своего! Какое счастье — мой сын кэкхо!
Юсэку хотелось признаться, рассказать про Эсуги и Хэ Пхари, что они готовятся к свадьбе. И про то, как ему трудно оставаться в этом городе. Но он боялся, как бы отцу не стало хуже.
— До этого дня я надеялся, что ты будешь верен своему старому отцу, — продолжал Енсу. — Что ты не станешь Собачьим Носом. Как теперь я буду глядеть в глаза соседям?
— Я никогда не стану кэкхо, — заверил Юсэк.
— Не хитри! — перебил его старик. Схватив Юсэка за плечи, он затряс его, словно желая привести в чувство. — Юсэк! Еще не поздно! Вернись к ним, скажи, что ты раздумал! Откажись! Слышишь?..
С трудом высвободившись из цепких рук отца, Юсэк закричал рассерженно:
— Что вы пристали ко мне! И откуда вы взяли, что я иду в жандармы?
— Куда же ты собираешься? — не унимался отец. Не думая о боли в ногах, он быстро поднялся и, схватив за руку Юсэка, потянул к двери. — Ты сейчас же покажешь, где твоя коляска!