— А Петр где? — попытался отвлечь ее Ир от грустных мыслей.
— С братом Егором на дальние хутора подались. Лошадей да фуража раздобыть. Опасно нынче там появляться.
— А ворчун Янхо? А этот старый шутник Экчун и Сынхва тоже ушли с ним? Конечно, не то давно бы сюда примчались!
— Они погибли, — тихо сказала Синдо, боясь взглянуть на Ира. Она хорошо знала, как дороги для него погибшие друзья. — Ждали они тебя. Очень ждали… — промолвила она, едва сдерживаясь, чтобы не выдать своей слабости.
Ир поднялся и снова подошел к окну. Порывы свежего ветра бились в створки, врывались в комнату. Глубоко вдыхая воздух, он долго всматривался в даль, вспоминая дни, проведенные вместе с друзьями в подполье и крепости. А может, впервые укорял себя за то, что привел их сюда, в Россию, в это пекло, куда постоянно стремился сам. Или думал о тех, кто пришел сюда впервые.
— Ты устал, Ир, — сказала Синдо, подойдя к нему и разглядывая его худое, почерневшее лицо. — Ступай в барак, отдохни.
— Не до отдыха сейчас. Идем, я познакомлю тебя с людьми, которых я привел. Они достойно займут место погибших. — И он первым вышел из штаба.
Пройдя двор, они направились по узкой улице, вдоль которой тянулись однообразные избы хуторян. Слева, на пустыре, показались бараки, а поодаль от них — открытая конюшня с лошадьми.
В насквозь прокуренном бараке было около тридцати бойцов, большую часть из них составляли корейцы. Увидев вошедших, все повскакивали с мест, засуетились, приводя себя в порядок. А Синдо прошла дальше и остановилась перед прибывшими с Иром корейцами.
— Здравствуйте, товарищи, — приветствовала она и, по обычаю Востока, стала здороваться с каждым обеими руками.
Многое слышали друзья Ира об этой женщине, о ее воле и мужестве, но, увидев хрупкую, маленькую кореянку, они заметно стушевались. В своей не по размеру широкой и длинной кожанке и берете, натянутом до самых бровей, она больше походила на подростка, чем на отважного комиссара. Синдо же была довольна знакомством, поскольку они говорили с ней на родном, почти забытом языке с пхеньянским диалектом. Постепенно и у мужчин менялось первое впечатление о ней. В этой хрупкой женщине угадывалась внутренняя сила. Синдо была с ними откровенной и не утаила о своих родителях, разбогатевших здесь за счет чужого труда, и брате, с которым сложились трудные отношения.
Вечером вместе с комендантом она разнесла по нарам матрацы и форму и, пока мужчины мылись в бане, приготовила солдатский обед из щей, картошки и лука. Она понимала, что такая еда не придется по вкусу корейцам. Лучше бы, конечно, соевый суп с сушеной китайской капустой и рисовой кашей, но где их взять? Она сама давно скучала по родной еде и сейчас с удовольствием отведала бы салат из морской капусты, приправленный петрушкой, чесноком и жидкой соей.
Она сидела одна перед накрытым столом, и в памяти ясно оживали далекие дни детства, когда она была окружена любовью и заботой своей матери. А потом — долгие годы разлуки: учеба, рудники Урала, Сибири, революция… Где же теперь мама? Знает Синдо, как не хотелось ей покидать Россию, но пришлось покориться отцу, пожелавшему бежать из России, когда в Приморье была провозглашена власть Советов. А брат Хагу?.. Могла ли Синдо предполагать, что он окажется самым лютым ее врагом… Каждый раз, когда Синдо думала о нем, ей становилось не по себе. Она постоянно ощущала свою вину перед ним. Родная сестра выдворила его из хутора. Знала она, что рано или поздно их дорожки скрестятся и эта встреча может оказаться последней.
Ир с товарищами вернулся из бани в хорошем настроении. Солдатская форма, рассчитанная на дюжих русских парней, висела на нем и на других, как на вешалке. Однако они чувствовали себя в этой одежде куда лучше, чем в своих рваных шароварах и ватниках. И башмаки совсем не подходили к их маленьким и узким ногам, поэтому были связаны поперек онучами. Синдо видела это, но не сделала замечания и только скрыла улыбку.
— С легким паром! — сказала она, приглашая всех к столу. — Ну как? Нравится вам русская баня?
— Еще бы! — воскликнул Бонсек, усаживаясь рядом с Мансиком и Иром. — Мы, кажется, до костей отмылись. Даже легче стали наполовину.
— Теперь налегайте на щи и картошку, чтобы вес набрать, — улыбнулась Синдо. — Боец должен быть сильным и ловким.
— И по возможности — умным, — вставил Бонсек, погладив широколицего Мансика по голове. — С весом-то у него в порядке.
— А у тебя, к сожалению, и с этим туго, — ответил Мансик серьезно, с сочувствием поглядев на Бонсека.