Не зря в народе говорят: «Если в семье много детей — в ней мало достатка». Появление второй девочки серьезно озадачило родителей. А третьего ребенка отцу не суждено было увидеть. Случилось это осенью, когда пришли северные ветры. В одной рубахе, почти босой, таскал он коромыслом навоз в поле. Рубаха липла к мокрой спине, как лист мерзлого железа. Вернулся он тогда в фанзу и слег. Денними собралась было к лекарю, но Чунами удержал ее. Лекарь забрал бы часть зерна, которого и без того едва ли хватит на зиму.
Ночью он стал задыхаться, изо рта и носа пошла густая пена.
Пришел лекарь, но было уже поздно.
Так неожиданно, на пороге зимы, Денними осталась без мужа с двумя маленькими девочками.
Пойти бы куда-нибудь работать, да какой нормальный хозяин возьмет женщину, ожидающую ребенка. Тем более сейчас, когда Корею заполонили японцы. К тому же на пашнях, в портах появились машины, вытеснившие многих крестьян и грузчиков. Денними сама видела, как толпы мужчин осаждали прачечные, кухни, шли в служанки. Мужчин брали охотней, считая, что они не связаны семейными заботами. Мужчины могут выполнять и тяжелые работы по хозяйству. На помощь своих родителей Денними не могла рассчитывать. Нелегко брать из скудного запаса семьи, где семеро детей один другого меньше. Взять горсточку чумизы из дому матери — значит оставить голодными семерых братишек и сестренок. Каждый раз, заглядывая в кувшины, она с ужасом думала о том дне, когда они окажутся пустыми. «Только бы дотянуть до весны, — думала она. — Зима не век длится. А весной появятся разные съедобные травы». Вскопает она землю возле фанзы и посеет что-нибудь. А потом?.. Весной родится третий ребенок… А пока — пустели кувшины. Полуголодные, озябшие дети жались к ней и послушно глядели ей в глаза, словно понимая, что матери трудно. В фанзу изредка заходил отец Юсэка Енсу. Он приносил в корзине сухие листья и топил ондоль. Иногда угощал девочек вареной тыквой. А когда Енсу уходил, в фанзе снова становилось тихо. Пригретые на ондоле малыши засыпали. А Денними сидела у окна, прислушиваясь к суровому голосу зимы.
Зима в этих краях короткая, но задиристая. Она рвалась в фанзу Денними через стены и двери, срывала с крыши солому и ночами гудела в трубе. Трудно поверить, что весна сумеет пробиться сюда через студеные ветры, растопить эти сугробы снега. В долине, где сейчас под тяжестью льда и снега притихли ручьи, вновь зазвучат голоса детей, собирающих бутоны душистой камелии. А пока пустеют кувшины.
Накануне Нового года Денними высыпала остаток крупы и сварила кашу. Вечером детей кормить было уже нечем.
Пойти к родителям мужа Денними не решалась. После смерти Чунами свекровь ни разу не навестила внучек, она не была и на поминках. Жители деревни осуждали родителей покойного. Одна Денними не сердилась на них, она ругала себя. Снесла бы обиду — остались бы в доме свекра. И тогда Чунами, возможно, не погиб. Но так случилось. И она наказана за это. Но ведь дети не виновны ни в чем. Родители мужа должны знать, что их внучки уже второй день без еды.
Денними поспешно собралась и вышла из фанзы.
Ее приняли без осуждений, угостили обедом. Свекровь даже прослезилась, когда Денними рассказала о последних днях жизни Чунами, о его привязанности к детям. Смахнув слезу, свекровь сказала:
— Отцу Чунами давно пора на отдых. А этот бедняга вынужден таскать мешки. И все оттого, что старший сын бросил родителей. Теперь надеяться не на кого. Теперь и он погибнет.
Свекровь завернула в узел рисовые пампушки и сунула в руки растерянной невестки:
— Пусть простят внучки свою бабушку за такой скромный гостинец.
Вернувшись к себе, Денними почувствовала озноб во всем теле. Это был страх перед будущим.
Сдерживая дрожь, она отдала девочкам сверток и, не в силах стоять на ногах, опустилась на ондоль. И хорошо, что дети не тормошат ее: они заняты гостинцами бабушки. А завтра они опять захотят есть. Слава небу, что не сейчас, когда болит сердце и трудно дышать. Выбраться бы на воздух и лечь лицом в снег, может, перестанут одолевать мысли и голова остынет. Но что происходит с нею? Нельзя подняться. Ничего не слышно, не видно… Позвать людей? Как это сделать, если нет сил кричать…
Она открыла глаза — горящая коптилка еле высвечивала лицо Енсу и какого-то мужчины. Кажется, это деревенский лекарь.
— Что со мной? — спросила Денними.
— У вас плохо с сердцем, — ответил мужчина, убирая в сумку шприц.
— Я не могу вам заплатить, — сказала Денними.
— Берегите себя, у вас дети, — сказал мужчина.