Народ подтягивался со всех сторон, то торопливо, то медленно, то с шумом, то на тихом молчании. Хорошо или плохо, но люд собирался на единое и неизменное место. Здесь, возле Вечного Огня, удерживается (хранится) и Вечная Память по погибшим.
Потому так важно именно на таковом многозначащем моменте соприкасаться святых (объединяющих друг с другом и с Богом) мыслей, ибо мысли погибших сливаются с мыслями живущих ещё. При слитии мыслей сообразуется должная (неизменно-надёжная) общность: никто не забыт у Бога. Так приобретается святость. А святость для нас неизменно полезна при любом творческом благоприятии, потому что токмо оно, творческое благоприятие, регулирует основу по наполнению добра.
Серые низкие тучи утыканы по всему небосклону. Нет ни единого солнечного лучика, лишь леденящий душу и тело ветер ломает итоги всех человеческих чувств. И ныряя в них, купаться, непросто, ведь такое соучастие душевного воздействия на текущее Событие не подаёт радость и удовлетворение благому равновесию.
Люди идут, идут, идут… Разрастается народ, толпится, гудит, суетится излишне… Шумливо в округе… И места уже как бы не хватает каждому идущему, стоящему… Готовы утесниться, но и теснота сегодняшняя раздражительна и сурова.
Опять-таки и суровость, и раздражительность связана цепями тесного земного уклада. Вот бы сию суровую раздражительность выкинуть, швырнуть за борт… И туда, в тот страшный и безудержный 1941 год, когда летние напевы обласкали душу и плоть адовым покровом чутья, в коем вовсе не желалось бы находиться ни одному смертному…
А что мы?
Чем измеряем свою основу?
Мы тут стои́м и ждём вызволения любви, Любви Его, Того, Кто и ввёл Толика Макшина, Фёдора Антипова и Миллионы Людей на эту бедственную пажить. А была ли оная на рассвете при закате? Была, видимо, да не познана нами, но увековечена Ими, кто окунулся в море крови и ужаса.
Подтягивается люд…
Минуты ли, часы торопливо бегут, бегут на Восток. А на востоке складывается равность для всякого живущего. Кому и для чего она слагает усилия – это уже познáет тот, кто ступит в оную своим собственным разумением и вольготностью свободолюбивых чувств.
А чувств-то предоставлено грандиозное великолепие. Купайся во всех поочерёдно и вылавливай лёгкие да ясные, а усилия мрачных высот отодвигай от себя подальше, ибо они полезны токмо при равновесии ума, а без равновесия они лишь отягощают думы и губят, губят, губят дух. А при погублении таковом и тело загнивает заживо.
В гнилом же теле жить, ой, как страшно. Гниль порождает бессчётные (ужасные) болезни. Гниль не прямого достатка, а гниль огрубевшего нрава и чести. Кто свою честь оберегает благостью Его (Божией) Любви, у того и мысли светлые, и плоть убытка страшного не терпит.
А мы, ожидая Главного События, топчемся устало, переминаемся с ноги на ногу, вертимся туда-сюда с нетерпеливостью, суетимся излишними нравами, чувствами да словами, собираем глазами взволнованной души́ памятные итоги прожитого нашими родственниками (близкими и далёкими): Толиком Макшиным (1915-1941), Фёдором Антиповым (1904-1942), Миллионами (1941-1945)…
Добрая мысль, тёплое слово, молчание святое, взгляд приглушённый, слеза невинная – пусть всё это останется при душе и уляжется на алтарь беспокойного сердца, тем самым мы узакониваем Их Великие Подвиги, ибо никто не забыт и ничто не забыто.
И вот собрался Бессмертный Полк…
Лица, лица, лица…
Идут…
Идут вперёд…
А позади них – война…страшная, жестокая, безжалостная…
Холод пронизывает насквозь, шальным ветром стирается любое дозволение тёплого рая. Зуб на зуб не попадает. Но становится легче, когда думается о Толике Макшине, о Фёдоре Антипове, о Миллионах, о тех, кто в холод и в жару и в более ужасные мгновения бытия вытеснял все житейские мысли и шёл в свой Последний Бой…
Шаги… Шаги…
Шаг… Шаг…
Мысли Их (оставленные нам на предсмертном, завершающем, конечном вздохе) – пропавших без вести, убитых и умерших – переплетаются с мыслями нашими, чувствуется связь и единение с Ними, словно ощущаешь Это дыхание окрест себя, в себе…
И на таком раздумье глядишь на идущих, не на тех, кто несёт Знамя Победы, а на тех, кто запечатлён фотографией прошлого, и зрится, как рядом со своими близкими восстали те погибшие… Восстали и идут рядом, плечом к плечу… Волнение усиливает движение. Событие восстаёт из прошлого ярко…