Пасть преисподней ли растворяет свои безмерные объятия? Или, может быть, это райские поселения влекут ум к себе? Неужели приближается конец? И настал тот обещанный покой? А какой там покой? И есть ли оный? Не обман? Ох, сколько вопросов вдруг вспыхнуло в уме, вспыхнуло и погасло…
Хочется верить, что есть! есть! есть тот рай обещанный,40 чтобы всё случившееся не зря было, а ради какой-то Особой Причины, пусть и непознанной ныне… Вера пока удерживает итог… Но умирать в такие годы… Пожить бы ещё…ещё немного…совсем чуть-чуть, прикоснуться к желанному, верному, истинному…
Эй, Жизнь…
Жизнь, постой здесь!
Не слышит эта жизнь уже…
Мгновение гаснет…
Эй, кто-нибудь…
Никого… Хотя и много всех и всего…
Последние силы исходят из умирающего Солдата… Душа замирает как бы в преддверии чего-то… Дыхание всё тише и тише, мысли пока цепляются за серые тучи, будто бы в них, или за ними, для него есть нечто особенное, важное… А оно и есть… Он и пытается узреть невидимое, и не просто узреть, а как-то в нём отыскать полезность своего труда и подвига.
Рухнул…
Рухнул, как подкошенный, вдруг на землю. И земля застонала под ним, словно обняла его страхи и страдания своим чутьём. Уже и нет ярого страхования, оно размыто остановившимся временем, ибо Событие завершало прожитую эпоху.
Дыхание, однако, ещё те-е-еплится и уде-е-ерживает, удерживает последние проблески угасавшего, затихающего сознания, оно устремляется в непознанную глубь молчаливого Простора, нависшего над ним не как приговор…
Солдат лежит, распластавшись на стылой земле, словно на кресте распяли его, руки-ноги по разные стороны раскинуты. И стылая земля под ним, Мать Земля, для него стала, как лава огненная. Страсть, боли, мучения, надежды и ожидания воспаляли слабевшее тело, оно словно чужим стало, хотя и боль нестерпимая, пронзающая даже и бессмертную душу, и в эти важные мгновения и сама земля стала чужой вдруг. И мир этот, такой явный и обременительный тоже, тоже чужим предстал.
Странное чувство зажглось под сердцем, взволновало оно его своею странностью. С высоты недосягаемой печаль свесилась и на грудь осторожно присела. Что ей надобно-то? Чего жаждет выявить на моменте и к чему сводит итог?
На думах позастряли мысли назойливые. Не досуг их приводить в порядок да стройность. Приподнял малость свою голову Солдат, дабы осилить случившееся, да снова мать земля притянула его к себе, теперь уж неразлучными стали. Силы истаивают, лишь зрит отдалённо бегущие фигуры бойцов, бегут, бегут родимые, бегут не от смерти, а на встречу к ней… Только ему уже всё равно… Или нет?
Вздох…
Дыхание гасит последние обрывки затихавших мыслей, они, то отлетают далеко-далеко, вот за те серые тучи, с которых капают слёзы боли и отчаяния, не могущие прорвать заслон мрака, то обнимающие эти же самые мысли так близко, что возбуждают кровь…
Туда-сюда, туда-сюда, мысли носятся безудержным потоком, истекают из сердца, и вновь, вновь тревожат душу… Вонзаются внутрь, излетают из неё, снова возвращаются, словно жаль прощаться с уходящим вечером, который мог бы подарить новый рассвет, новую любовь, новую надежду, а на деле нагнетает новый рубеж, такой непознанный и чужой…
Так не хочется помирать безвестно, но сии набеги мыслей всё дальше и дальше уходят, проваливаясь сквозь толщу серо-чёрных туч, уходят туда, где вечное хранилище слов, где должно что-то быть… А зачем, зачем уходят-то? И оставят ли Там своё верное дыхание прежнего разума? Будет ли память удерживать прожитое прежде?
Он уже не прозревает ничего из этого, его сознание затихает на всхлипах и криках, кои слышатся рядом, но кои совсем не беспокоят дух плоти, что-то изменилось в нём на отрезке замиравшей жизни… Последний болезненный вздох, вздох сожаления и…
И…
Новый мир облобызал почившего Солдата. Стих, отмучился страдалец, всё осталось позади него. А за плечами лишь чуть больше двадцати лет. И пожить-то не пришлось. И насладиться раем земным не довелось тоже, словно кто-то отобрал и припрятал до поры до времени. Мало видел, мало пользовался…
Но Кто-то решил, что много…
И пробежал шагов-то немного, и на такой малой, но ёмкой пажити сложен незримый подвиг Вечному Герою. Шагов мало для кого-то при успешном и беззаботном житии, но для Солдата, несущего тяготы войны, в эти немногие шаги вместилась вся его молодая жизнь. Каждый шаг равен десятку, а то и сотне лет жизни. Бежишь и живёшь как бы, хотя это и не жизнь вовсе, а мытарство…
40
Бог…поставил на Востоке у сада Эдемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять…» (Бытие, 3, 22-23).