Лизка меня как-то застукала во дворе.
– Что стоишь, мерзнешь? – спросила она.
– Ключи забыл. – Я сказал первое, что пришло в голову.
– Пойдем ко мне. У тебя нос синий, а под ним сопля блестит.
Я разозлился, она засмеялась. Пока она смеялась, я испугался. Вдруг у меня под носом всегда сопли? И Она это видит?! Вот позорище! Я был унижен. Я до сих пор унижен.
Я грелся котлетой и чаем у них на кухне, когда пришла Она.
– Не буду вам мешать, – сказала Она.
– Ты нам не мешаешь, – воскликнула Лизка, а я промолчал. Был в ступоре. Как обычно. И Она ушла, решив, что мешает мне. Придурок!
Я дал себе кулаком по физии и пошел к отцу. Он таращился в монитор на облака.
– Готовишься к встрече с Лизой по-научному? – насмешливо спросил я. Он втянул голову в плечи, а потом развернулся ко мне.
– А ты почему без стука?
– У нас это не модно, – вредно сказал я.
– Пора менять моду. – Он сощурил глаза.
– Пора, – согласился я. – Надо охватить и маму. Я хочу, чтобы она тоже была на гребне.
Отец молча отвернулся к монитору. Я ушел, выиграв одно очко. Это лучше, чем ничего.
Мила
Меня заманила к себе Бухарина. Я не хотела к ней идти. Ее личная жизнь плохо действовала на мою. Но она заклеймила меня именем Иуды. И мне пришлось тащиться. Кому хочется числиться Иудой?
У Бухариной был странный вид, счастливый и виноватый одновременно. Это было интересно и заманчиво. Очень!
– Раскалывайся! – велела я.
– Я изменила мужу, – созналась она.
– В смысле? – поразилась я.
Бухарина была не замужем. Уже полгода. И несмотря на это, продолжала мыслить стереотипами.
– С Савельевым.
– С Савельевым? – Я потеряла дар речи.
– Думаешь, это глупо? Перепих по диагонали? – смущенно улыбнулась Бухарина, глядя в стол.
Оказывается, Бухарина не мыслила стереотипами. Она вышивала крестиком по диагонали. Это был высший пилотаж! Таких, как она, после разводов раз-два и обчелся.
– Высший класс! – воскликнула я.
Бухарина раскраснелась как маков цвет. Еще бы! Самая искренняя похвала – это похвала от зависти. Точно!
– Как ты его заманила?
– Он сам пришел. Но это не важно. Важно было, смогу я с другим мужчиной или нет?
Бухарина сделала паузу. Могла и не делать. По ее лицу все было ясно.
– Я смогла! – торжествующе рассмеялась она. – Запросто!
– А он? – вредно спросила я.
– Тормоз! – разозлилась Бухарина. – Само собой!
Казус в том, что женщина может всегда, а мужчина – нет. Женщина может не хотеть, но может мочь. А мужчина может только при наличии двух условий – хотеть и мочь. Но самое печальное бывает тогда, когда мужчина хочет, но не может. Это все равно, что мечтать выйти замуж за олигарха, живя и работая в Урюпинске. Другими словами, мужчина – создание нежное, его обижать нельзя. Потому мой вопрос был закономерным. Савельева обидела жена, уйдя к Троцкому. Савельев мог мочь, а мог и не мочь. Хотя этот вопрос я могла и не задавать. Все было заранее ясно, принимая во внимание выражение лица Бухариной. Та прочла мои мысли и захихикала.
– Что-то еще?
– Да! – давясь от смеха, воскликнула она. – Троцкий явился ко мне во время адюльтера с Савельевым. Вообрази!
– О!
– Савельев только закурил, и тут раздался звонок в дверь. Меня подбросило над кроватью. От неожиданности. И от страха. Я испугалась, что меня застукают в постели с другим мужчиной.
С ума сойти! Бухарина боялась изменить мужу, который не просто изменял ей – он с ней развелся полгода как!
– А дальше что? – Я изнемогала от любопытства.
– Савельев просил не открывать. А я натянула одеяло на голову и услышала, как щелкнул входной замок. Это был конец! Собственно, это было последнее, о чем я подумала.
– Рита! Рита! Открой! – Бухарину звал голос ее бывшего мужа.
– И в его голосе была тревога! – торжествующе крикнула Бухарина. – Он дергал и дергал дверь, она ходила ходуном вместе с железным лязгом. А я хихикала под одеялом, сотрясаясь всем телом так, что тряслась кровать с Савельевым вместе.
Вот это да! Неверный бывший муж Бухариной был озабочен тем, как бы с ней чего не случилось. Он рвался помочь и не мог ничего поделать, потому что на дверь она накинула цепочку. Совершенно машинально! Ее неверный бывший муж раздирал цепочку и рвался к ней третьим лишним!
– Со смеху умереть! – хохотала я.
– Я дверь взломаю! – кричал Троцкий. – Рита, что с тобой?
Муж Савельевой стал натягивать брюки.
– Куда? – зашипела Бухарина. – Только посмей меня позорить!
– Лучше открыть.
Савельев встал с кровати. Бухарина посмотрела на его руки, они были сжаты в кулак. Тогда Бухарина вцепилась Савельеву в брюки.