…Проспект кончился. Трамвай проехал под железнодорожным мостом, выходившим как бы прямо со второго этажа вокзала — и стал объезжать уже его здание: серое, с огромными окнами первого этажа, где располагались оба зала ожидания — для людей и киборгов. Два верхних этажа (прямо через них проходили две разных линии скоростной дороги) перекрещивались под равными углами, не вызывая ощущения асимметрии. Герм Ферх успел заметить это, прежде чем трамвай нырнул под ещё одну линию (выходившую из-за микрорайонов, мимо которых ехал раньше), выехал из-под неё, и остановился.
Вход в вокзал имел вид пятиугольной арки из желтовато-коричневого с блёстками пластика. За ней начиналась короткая галерея в виде горизонтального полуцилиндра с ребристой, как бы гофрированной, поверхностью того же цвета. В нишах внутренних стен располагались, будто продолжая их вогнутую форму, справочные табло и какие-то автоматы. Из галереи вели два входа: над одним на белом люминесцентном квадрате выделялся чёрный силуэт женщины с ребёнком, над другим — силуэт киборга (более стройных форм и с более длинными конечностями при меньших размерах туловища). Герм Ферх свернул во второй вход. Здесь стены до уровня глаз были выложены синей плиткой. Но, проходя, он успел заметить в окошко двери «зала для людей»: внизу — коричневый пластик «под дерево», выше — светло-бежевый цвет стен, и сам уровень глаз — чуть ниже…
(«И там был пластик «под дерево»! — почему-то вспомнил Кламонтов. — И двери в телецентре похожи!»)
…Герм Ферх подошёл к одному из автоматов в зале ожидания, набрал на клавиатуре код (просто так, не опуская монет, и не вставляя ничего похожего на кредитные карты) — и в его ладонь из щели выскользнул какой-то предмет (сделал он это почти автоматически, думая о чём-то другом, смысл остался неясен Кламонтову). И вышел в другую дверь, на платформу первого этажа, под которой раньше проехал трамвай… Снега под полупрозрачным перекрытием не было — и на бетоне (казалось, что бетон) выделялись как бы даже не нанесённые на поверхность, а казавшиеся чуть выше или ниже её, огромные ярко-жёлтые цифры — номера вагонов. Наверно, был использован какой-то необычный оптический эффект. У каждой из отметок выстроились группы пассажиров… Но Герм Ферх пока миновал лишь отметки 17 и 18, направляясь в самый конец, к отметке 32. А над платформой уже звучал голос вокзального информатора, трижды (на всемирном, региональном и местном языках) объявивший, что поезд № 100 Львов — Шанхай подаётся на посадку к первой платформе — и, когда объявление заканчивалось, из-под видимого вдалеке перекрытия депо показался сам поезд. Ярко-жёлтый локомотив обтекаемой формы с тёмно-синей полосой по борту, казалось, составлял одно целое с такой же окраски вагонами — между ними были лишь совсем узкие, как щели, чёрные промежутки. Поезд медленно разворачивался, вытягиваясь в прямую линию, будто нацеливаясь на перрон — и был ясно виден даже на таком расстоянии, контрастируя с нежной голубизной снега…
(Как… на трёх языках? И… есть всемирный? Там?)
…Поезд, быстро и бесшумно приблизившись, стремительно понёсся мимо платформы — и стал притормаживать, лишь когда к концу перрона подъезжал его хвост. Но вот дверь последнего вагона остановилась точно у цифры 32 — и пассажиры стройными рядами двинулись в проёмы одновременно открывшихся дверей. Герм Ферх почему-то вспомнил расписания поездов прежних времён, со стоянками в несколько раз дольше нынешних — и подумал: это могло быть связано не только с неудобством входа в вагон старой конструкции — но и со свалкой у дверей, когда каждый старался войти первым. Правда, тогда и билеты у входа проверял проводник — рассчитывать на высокую сознательность всех пассажиров и безошибочность распределения мест ещё не приходилось…