— А где он на самом деле? — спросил Тубанов.
— Где-то на Восточной Украине. Или даже в Ростовской области… И никакой атомной станции рядом нет. Вот тут Моисей ошибся… И что делать, будем готовиться: мы с Хельмутом — вывести самолёт по тропинке на шоссе, а вы с Аркадием — поднять в воздух и ввести в шлюзовой отсек звездолёта…
— Так мы идём в девятое купе? — как будто спокойно встал с полки Ареев.
— Нет, сперва мы с Хельмутом, — ответил Вин Барг. — Наша-то задача попроще. А потом вы…
— Да… Вот как всё обернулось, — прошептал и Кламонтов, вставая.
(И опять — нельзя расслабляться, давать волю чувствам! Когда совсем скоро — в полёт…
Пусть — и не им с Вин Баргом… Им — тут, на Земле, ждать указанной в справке даты: января 1984-го! То есть — и Новый год четверо их товарищей встретят там… И что Кременецкий написал (или написал бы) дальше — до тех пор не узнать…
И вся дальнейшая земная история — известна лишь несложившимися фрагментами… И сами, опять — не субъект, а объект перемен! Как было «до вагона»…)
— И субъект, и объект, — уточнил Вин Барг. — Ладно, пойдём…
«И всё-таки, где же узел? — думал Кламонтов, идя за ним в девятое купе. — Тот, самый главный? Или… такого вообще нет? — поразила внезапная мысль, он едва не остановился. — И к некоему итогу — ведёт непрерывная цепь событий? Не думали раньше! А теперь — когда уже думать…»
«Некогда, — ответил Вин Бapг. — Разве что по пути к ангару — там, в Старогерцоге…»
79. ИСКРА В НЕБЕ
— Taк как действует этот «канал крайнего случая»? — прошептал Кременецкий, оглядываясь в темноте на идущих сзади. — Нас — перевёл во временнýю фазу, соответствующую наружной реальности, а вы — просто в материализованных обликах? Потому что мы улетаем — а вы возвращаетесь? Или как?
— Возможно, — ответил Кламонтов. — Хотя и мы прошли через него лишь второй раз. Первый — когда забирали тебя из Ровно…
— Да, 14-го для меня, и 17-го для вас, — вспомнил Кременецкий. — А сейчас для меня 15-е, для вас 18-е. Трудно привыкнуть…
— И мы привыкли не сразу, — Кламонтов тоже оглянулся (хотя шёл последним, замыкающим).
А вокруг — раскинулась ночная лесостепь, без единого огонька до горизонта. Лишь сзади, над едва белеющей во тьме тропинкой, тускло светился расплывчатый овал прохода. Но странно: откуда-то издалека (вероятно, за много километров) доносились такие звуки, будто там сгребали гравий… А в южной стороне ещё догорали последние отблески зари под Фомальгаутом — но предрассветный туман, едва различимый, уже накапливался в ложбинах. Впереди же, слева вниз по склону — смутно темнели полуразрушенные постройки. И среди них, вероятно — ангар с вездеходом, которому изобретатель дал имя туркменской возвышенности: «Карабиль»…
(«…Пространство медленно пополнялось сельской местностью, которая текла с поверхности культурного слоя, как вязкая вата…», — вспомнилось вдруг. Неужели… к этому моменту?
Но… да, был у Кламонтова в давних видениях похожий образ! Ночная пустынная местность с остатками полуразрушенных деревянных изб — и далёкими, будто в предрассветном бреду, звуками! И всё это — растворялось в тумане, как в кислоте! Хотя… вот бы жутко выглядело — и дурно пахло!
«Или… о чём это я? Какая кислота? Разве не политэкономию я тогда сдавал?»
Кламонтов встряхнул головой — тоже как тогда!
Или… в самом деле — замыкался некий цикл? Но нет: четверо из них — ещё отправлялись в другой мир, и это не могло быть замыканием!)
— Но вас вагон вернёт в точку, откуда взял? — переспросил Кременецкий. — А меня — почему-то в 5-е января?
— Сами не понимаем, — ответил Кламонтов. — Раньше так не бывало. Годичный цикл соблюдался всегда. Но так выходит по той справке…
— Или… я должен провести где-то там соответствующее время? — задумался Кременецкий. — Хотя как же тогда — вы…
— И это непонятно, — согласился Тубанов. — Мы всё-таки должны быть вместе…
— А мои… как поймут? Мы же только и рискнули — короткую связь во сне! Как будто приснившееся пророчество: к концу января я вернусь! Чтобы успокоить на время, дать надежду — но ни к чему не обязывало…
— И Ромбову тоже, — подтвердил Тубанов. — Обоим приснился этот сон — и Марии Павловне, и ему. А как ещё дать знать такое — у вас, в 83-м?
— А вообще как бывает? Вы сами потом мало что помните? Ну… из того, как могло быть?
— Обычно — мало, — признался Мерционов. — Только следы… А то с ума можно сойти, помня всё это! И дело даже не в расхождении линий событий — а в содержании! Ведь чем полна земная история: войны, пытки, казни…