— И… всё есть в записи? — снова переспросила Мария Павловна.
— Да уж что есть, то есть! Смертники на японском фронте, партия, которая многое «не признаёт», «подвалы обкома»…
— Ну, сказал что-то не так от волнения: ведь старший сын неизвестно где…
— И об отношении к старшему сыну — тоже есть немало, так что какое «волнение»! Не понимаю, кого вы выгораживаете — и как сами могли не видеть, что к чему…
— И… что теперь?
— Теперь? Видимо, дойдёт до психиатрической экспертизы…
— А… я? И что будет с моим младшим? — вдруг побледнела Мария Павловна.
— Да, вы нужны ему… и Захару тоже. Я уверен, мы его найдём, — ответил Ромбов.
— Так я не… Против меня вы ничего не имеете? — переспросила Мария Павловна, словно ещё не веря себе — и Ромбов понял:
— Ах, вот оно что! Он и вас настроил так, будто сейчас 30-е годы? Хотя с этими 30-ми до сих пор не всё ясно…
(«Но Ромбов — человек нашей версии! — с облегчением понял Ареев. — А вообще всё как-то переплетается из «нашей» и «не нашей»…»
«Кстати: а милицейские рейды 83-го года по баням и парикмахерским? — почему-то вспомнил Тубанов. — Это хоть было на самом деле? Кто-то их видел?»
«А это уж из «не нашей», — ответил Ареев. — Хотя, говорят, бывало. И потом оправдывались: нас испортила «система», сами-то мы хорошие! И тут — где, в какой точке, что исправить?»
«Ну, что, — ответил Кламонтов. — Саму природу самца-насильника, а не мифическую «систему». А этой проблеме — миллионы лет, куда вагон не достанет. Вот только так, как Тинилирау, и можно решить…»
«Опять отвлеклись, — напомнил Вин Барг. — Давайте слушать!..»)
…— Но откуда это прямо-таки неистребимое желание нагадить в святом месте? — не сдержался Ромбов. — Начал с неурядиц у себя на работе, ввернул сюда ещё всякие слухи о нашем отставании от Запада, пройдясь заодно по бомбардировке Хиросимы, проблемам Польши, Афганистана — всё в одну кучу! Кстати, а «подвал обкома» — о чём это?
— Ну, тоже был слух. Что-то о Средней Азии… Уже не помню точно…
— Ах да, верно! В Сибири, например, можно услышать, будто во Львове до сих пор стреляют на улицах; в самом Львове — что-то подобное же про Сибирь; а у вас, значит — про Среднюю Азию? Главное — подальше от дома, чтобы никто не мог проверить! Зато можно возвышаться над «обыкновенными» людьми знанием тайны — и неважно, что и как придётся оболгать для этого…
(«Да, «наша» версия! — подтвердил Ареев. — В «не нашей» сотрудник «органов» и говорил бы не так!»
«Так где всё сломалось? — задумался Тубанов. — Когда и на чём? Откуда… те, из «не нашей»?..»)
…— А теперь у Захара в тетрадях какие-то шифры, — почти шёпотом продолжал Ромбов (хотя они и так отошли в сторону). — И мне придётся взять их с собой, чтобы прочесть. Правда, из записи я понял: он не воспринял взгляды вашего мужа… Но всё-таки что-то зашифровано, и вопрос — зачем? Так что, если есть мысли о его возможных тайнах, какой-то двойной жизни — скажите сразу…
— Ну, откуда? Я же говорила, как он вообще трудно сходится с людьми. Хотя… — Мария Павловна снова побледнела. — Вы знаете: вот то, что он говорил — хотел бы найти для чего-то надёжных людей… Но нет, сам бы он ни на что такое не решился… Во всяком случае, я не представляю. И найти других таких людей, как он сам… Я вам даже могу сказать такое: он когда-то посылал сам себе письма, чтобы создать видимость каких-то связей. Но это — давно. Детская фантазия…
— Чтобы хоть чувствовать себя не в одиночестве, если реально его никто не понимает, — и тут не сдержался Ромбов. — И взрослые так пользуются его зависимостью от них…
— Ну, я… как-то не думала. Не совсем понимала, наверно — чтó это для него. Или… думаете, он всё же нашёл кого-то? О ком и я не знала…
— Нельзя исключать и такую возможность. Хотя вы утверждаете, что он во всём доверял вам — но сами подумайте: много ли тут оснований для доверия? Вы видите фактически насилие над ним, и терпите это…
— Да, как же это я не понимала… Но хоть бы он вернулся… Хоть бы с ним ничего не случилось…
(«А этот так и будет торчать там связанным? — спохватился Ареев. — Никто не вызвал машину?»)
Но тут за калиткой и раздался внезапный скрежет тормозов — и всё стало меркнуть…
…— Обрыв связи, — сказал Вин Барг. — А тряпка, по-моему, тряпкой и была. Он её сразу и схватил, а не лягушку…