Когда у Тогтохо собрались все нойоны племени для обсуждения этих грозных обстоятельств, разрешили присутствовать и мне, ибо я к тому времени пользовался большим доверием и был допущен в круг военачальников. Мэргэдские нойоны совещались долго и ни к чему приемлемому не приходили. Все предложения сводились к тому, что врагов надо разбить по одному, пока они не соединились, и оставалось решить, какими силами и с кого начать. Пока шли эти рассуждения, я собрался с мыслями и про себя решил, что тэнгрии дают мне единственную возможность исполнить свою заветную мечту.
— Уважаемые сайты, — начал я, — у меня есть одно неплохое предложение, но прежде чем сказать о нем, я бы хотел знать, по какой причине баяуты пошли на союз именно с урудами и мангудами, а не с любыми другими племенами монголов, хотя бы с теми же тайджиутами?
В юрте почему-то наступила тишина, то ли все задумались над моим вопросом, то ли никто не ожидал, что я посмею раскрыть рот.
— Однако, нам надо выслушать и этого птенчика, пусть поделится с нами своими мыслями, а вдруг они чего-то стоят, — после неловкой тишины проговорил Дайр Усун. — А баяуды обратились за помощью к урудам и мангудам потому, что они берут друг у друга невест, к тому же эти два племени, хоть и страшные забияки, но живут бедно, охота для них один из основных источников пропитания, и они никогда не откажутся от любой добычи. Видимо, баяуты им посулили большой барыш. Теперь ты нам открой свое предложение.
— Чтобы уруды и мангуды, — начал я, — не имели возможности объединиться с баяутами, надо их поссорить с какими-нибудь соседями. Я слышал, что их нынешние кочевья граничат с улусом Тогорил-хана. Так вот, если эти два племени или хотя бы одно из них нападет на окраинных хэрэйдовв, погромят один-два куреня и угонят скот или табуны на свои пастбища, то Тогорил-хан такой наглостью будет более чем недоволен, и этим племенам будет не до союза с баяудами и нападения на нас.
— Если это случится, то мы были бы спасены от ненужной войны, но разбойники уруды и мангуды не так глупы, чтобы посягнуть на подданных Тогорил-хана и их животных, — засомневался Хатай-Дармала. — Я думаю, что это пустой разговор.
— Подожди, Хатай-Дармала, — вступил в разговор Тогтохо и хитро прищурился. — Этот Джамуха, хоть и молод, но умен не по возрасту. Договаривай, Джамуха-сэсэн, что ты задумал.
— Если я возьму три сотни своих воинов, скрытно проберусь к хэрэйдам, разгромлю хотя бы один приграничный курень, угоню скот и табуны, оставлю их на пастбищах урудов или мангудов, то хэрэйды по следам их обнаружат, а тем монголам, которые хотят вступить в союз с баяудами, будет не до этого. Пока они оправдаются за этот грабеж, пока хэрэйды разберутся, что и к чему, пройдет зима, и Селенга с Сухэ и Хелго вскроются ото льда. Если нам не повезет, и мы будем разбиты и попадем в плен, вы всегда сможете от нас отказаться, мол, знать не знаем, что задумали и сотворили эти негодные боголы во главе со своим мальчишкой.
После недолгого обсуждения нойоны с моим предложением согласились, я подозревал, что главной причиной их быстрого решения была возможность при нашей неудаче отказаться от нас, задаранов, напрочь, а при удаче будущая война с монголами могла и не состояться. Одним словом, они согласились, и я через три дня во главе трех сотен лучших воинов задаранов выступил в верховья Селенги, где хэрэйды граничили с монголами.
Тщательно скрывая от посторонних глаз свое передвижение, мы ехали по ночам, благо первая осенняя луна была полной. Держась правого берега Селенги, мы добрались до места впадения в нее Идэр-гола, переправились на левый берег этой реки и ехали все время по той стороне. Путь наш был долгим и опасным. Вынужденные все время держать в тайне свои намерения и силы, мы ехали, далеко вперед пустив десятку передового охранения, такими же группами воинов постоянно исследовали степи и склоны долины по бокам своего войска. Видно, тэнгрии и духи этих незнакомых мест нам способствовали, хотя цели были хуже воровских — ни разу нас не заметили кочующие по этим долинам монголы, а обжитые места и даже стоянки пастухов мы заблаговременно объезжали далеко стороной. Идэр-гол ближе к истокам, все время бежавший с запада на восток, имел резкий поворот, и там его воды текли с южной стороны, из кочевий хэрэйдов. Там мы миновали странное озеро, куда попадали воды этой реки и выходили из него же. Повернув в узкую долину небольшого притока справа, мы поднялись повыше и в густом лесу устроили временное жилье из шалашей. Тщательное наблюдение окрестностей вплоть до Тарбагатайских гор позволило нам обнаружить осенние пастбища людей Тогорил-хана. Наши дозоры несколько раз встречались с пастухами и табунщиками, но умело уклонялись от разговоров. Они же разведали один небольшой окраинный курень, как потом оказалось, принадлежавший младшему брату их хана.