— Нам чужие воины для службы не нужны. К лицу ли нойону бросить свой народ и искать себе пропитание на стороне, — с долей презрения и насмешки заключил свои расспросы этот воин.
Только сейчас у меня отлегло на душе, и невидимая хватка, сжимавшая сердце, ослабла. Я уже понял, что хэрэйды мало что слышали про задаранов и про мои прошлогодние прегрешения.
— Ты за хана все дела решаешь или только половину? — достаточно осмелев, усмехнулся я.
— В отношении бродячего нойона, да еще безусого, я могу решить все, — и бровью не повел воин.
— Ты бы лучше проверил дальние караулы ставки, — продолжал дерзить я.
— А то мы их искали и не нашли. А может быть, их и не было?
— И после таких речей ты надеешься попасть к хану?! — наконец-то чуть изменилось лицо моего собеседника. С его слов я вдруг понял, что он имеет какое-то отношение к охране ставки, тем более в них чувствовалась явная угроза.
— Хан о моем прибытии должен знать, — я решил припугнуть этого самоуверенного наглеца. — Только он, видимо, тебе об этом не доложил. А приедь я от найманов ты бы отнесся более благосклонно?
— Я твои слова не очень-то понял, — спесь воина начала убавляться.
— Где ж тебе понять простые слова, их же произносит не твой соглядатай, не найман, а монгол и гость хана, — продолжал я давить на него, понимая, что рискую: вдруг он окажется тайным сторонником найманов! Тогда он с испугу может под любым предлогом затянуть меня в одну из черных юрт, а выйти оттуда мне живым и здоровым вряд ли удастся.
— А откуда наш хан знает о твоем прибытии? — уже другим тоном спросил он.
— Это ты спросишь у самого хана, а сейчас будет гораздо лучше, если доложишь обо мне ему сам, — как в омут бросился я, не зная, как потом оттуда выберусь.
— Раз так — жди меня здесь! — воин круто повернулся и направился в ордо Тогорила.
Пока он шел к хану, я осторожно огляделся по сторонам. Мои нукеры стояли очень далеко в окружении сотни воинов ханской стражи, они были спешены. Вокруг ставки то там, то здесь мелькали пешие стражники с копьями. У коновязи, где был привязан мой конь с притороченным оружием, находились те десять воинов, которые привели меня в ставку. Я с тоской оглядел мохнатую, возвышающуюся над всей округой сопку, синие степные дали с убегающей за холмы рекой и безмятежное голубое небо в вышине.
Вскоре пожилой воин исчез в ордо хана. Теперь судьба моих нукеров и моя собственная зависела от решения хана Тогорила. Я вполне обоснованно подозревал, что зашедший в ордо человек постарается описать мой с ним разговор в самом неприглядном виде, а если хан начнет склоняться к тому, чтобы дознание обо мне и моем появлении поручить кому-то из чиновников или тому же первому моему собеседнику, мне ничего хорошего ожидать не придется. Но владелец хэрэйдского улуса, видимо, был в хорошем состоянии духа и решил со мной поговорить лично.
— Хан примет тебя, молодой нойон, — нехотя, скривив лицо, проговорил вернувшийся через некоторое время пожилой воин и забрал мой поясной нож. — Говори с ним вежливо, на его вопросы отвечай полно, не кратко. Надеюсь, что мы с тобой еще увидимся и поговорим.
С таким напутствием он повел меня в ордо. Большая юрта Тогорила и его ордо имели красную с позолотой высокую двустворчатую и узорчатую дверь. Четверо дюжих стражников сами открыли ее, и я предстал перед хэрэйдским ханом.
Тогорил был уже немолодым человеком, ему можно было дать и сорок и пятьдесят лет. Он сидел на высоком золоченом троне, установленном на возвышении напротив входа. Перед троном по бокам белой кошмовой дорожки, идущей от возвышения до дверей, стояли невысокие зеленые столики. На стене за троном висел большой крест из потемневшего красного дерева с распятым волосатым и бородатым человеком, сделанный из желтоватой кости какого-то животного. Верх и стены ордо изнутри были покрыты голубым шелком, за которым слегка угадывался решетчатый остов юрты. Тооно помещения было открыто, и оттуда шел ровный свет, позволявший хорошо видеть все внутреннее убранство и сидящих в ордо людей. Кроме хана, за столиками внизу сидели четверо хэрэйдов в шелковых тэрлигах, без доспехов и шлемов. Были они все пожилого возраста и с любопытством рассматривали меня, словно перед ними поставили редкую и безобидную зверушку. Хан Тогорил, погладив черную чуть с проседью бороду, окатил меня суровым взглядом из-под густых бровей и спросил:
— Как зовут тебя, молодой нойон задаранов?