По преданию, Фу Си однажды видел, как из реки Хуанхэ выплыла на берег огромная черепаха (в некоторых источниках говорится о драконе-лошади), на спине которой были начертаны таинственные знаки, состоявшие из сплошных и прерванных посередине черт. В их сочетаниях Фу Си увидел систему символов, соответствовавших его представлениям о мироздании, где главенствовали небо и земля, из взаимодействия которых рождались все вещи и явления, живое и неживое. Символы эти Фу Си изобразил в такой последовательности:
Каждый из символов (триграмм) имел свое название, указывал на определенное свойство и выражал конкретный образ: 1. триграмма цянь (творчество), свойство - крепость, образ - небо; 2. дуй (разрешение), радостность, водоем; 3. ли (сцепление), ясность, огонь; 4. чжэнь (возбуждение), подвижность, гром; 5. сюнь (утончение), проникновенность, ветер (дерево); 6. кань (погружение), опасность, вода; 7. гэнь (пребывание), незыблемость, гора; 8. кунь (исполнение), самоотдача, земля. Кроме того, каждая отдельная триграмма символизировала время года в зависимости от движения Солнца и Луны.
Понятие сенсации едва ли существовало в столь давние времена. Однако трудно подобрать более подходящее слово, чтобы охарактеризовать эффект, который произвело появление в XXVIII веке до нашей эры системы из восьми триграмм, имевшей для науки гадания не меньшее значение, чем для современной науки - появление в XIX веке нашей эры таблицы Менделеева. Ведь если прежде предсказатель судьбы на свой страх и риск толковал узоры на панцире черепахи, принимая во внимание поворот ее шеи во время гадания и даже выражение ее глаз; если, гадая по тысячелистнику, тоже был полностью свободен в своих суждениях, решал, так сказать, наугад; если авторитет его целиком и полностью зависел от того, насколько часто волею случая судьба клиента складывалась именно так, как ему ее предсказали, - то отныне в руках гадателя была система, неслучайность которой подтверждалась многими периодическими явлениями природы, теми же фазами Луны, которых и по сей день различают восемь и каждая из которых по-своему влияет на все живое и неживое на Земле. Кроме того, если верить старинному китайскому словарю "Шо-вэнь", на основании комбинаций сплошных и прерванных черт Фу Си составил первые иероглифы китайской письменности. Быть может, поэтому "Книга перемен" имела такое название уже тогда, когда книги как таковые еще не были изобретены и когда слово "цзин" переводилось как "текст", означая в данном случае лишь систему удвоенных в гексаграммы триграмм, кроме которых в "Ицзине" первоначально ничего не было...
Итак, мы наконец подошли к основе "Ицзина" - гексаграммам, символам, состоящим из двух ба гуа, двух триграмм, то есть - из шести сплошных и прерванных посередине черт. Возможное число вариантов - 64. Это уже значительно более сложная система, охватывающая и отражающая, в соответствии с теорией "Книги перемен", весь мировой процесс, все чередование ситуаций, происходящих от взаимодействия и борьбы сил света и тьмы, напряжения и податливости, добра и зла, ситуаций, в которых живет и действует человек.
Принято считать, что нижняя триграмма относится к внутренней жизни, к наступающему и созидаемому, а верхняя - к внешнему миру, к отступающему, к разрушающемуся. С древних времен существует и взгляд на гексаграммы как на комбинации из трех пар черт, каждая из которых символизирует одну из трех космических потенций: верхняя - небо, средняя - человека, нижняя - землю. Уже здесь ясно видно отличие мировоззрения древних китайцев от взглядов, распространенных тогда и позднее во многих других цивилизациях: человек участвует в круговороте жизни как равный земле и небу, как активная сила, не только зависимая, но и способная воздействовать на окружающий мир, на обстоятельства, на судьбу. И в этом главное отличие "Книги перемен" как первоначально чисто гадательного текста от всех иных гадательных систем, где человеку отводится пассивная роль, где ему предсказывается роковой ход событий, изменить который он не в силах.
Я написал перевод "Ицзина", заключающий в себе текст и приложения, в 1854 и 1855 годах; и я должен признать, что, когда рукопись была закончена, я знал очень мало об объеме и методе этой книги...
Джеймс Легг.
Эта цитата приведена здесь не для того, чтобы запугать читателя. Английский ицзинист Дж.Легг ставил перед собой задачу исследовать всю глубину содержащихся в "Книге перемен" философских воззрений, а она оказалась практически бездонной, так что досада исследователя понятна. Она типична почти для всех, кто когда-либо брался исследовать "Ицзин".
Относительно повезло Готфриду Вильгельму Лейбницу, немецкому ученому, прославившемуся трудами по математической логике, а также по дифференциальному и интегральному исчислению. Познакомившись в конце XVII века с "Книгой перемен", ксилографический оттиск которой ему прислали из Китая, он увидел в загадочном чередовании целых и прерванных черт ... числа! Правда - записанные не в обычной десятичной, а в двоичной системе, где каждое число выражается с помощью только двух знаков - ноля и единицы. Лейбниц приставил к гексаграммам их математическое выражение и неожиданно обнаружил, что символы в "Ицзине" расположены в определенном математическом порядке. Это было настоящее открытие: выходило, что европейские математики "изобрели" то, что задолго до них, за тысячелетия, уже содержалось, лежало в основе одной из древнейших китайских книг. Лейбниц, однако, имел дело с искаженным вариантом расположения гексаграмм, и выведенные им числовые значения оказались ошибочными.
Не так давно, уже в наши дни, метод Лейбница применил советский исследователь Ю.А.Швырев. Взяв за основу выверенное, классическое расположение гексаграмм, он записал каждую с помощью единиц и нолей, а затем полученные двоичные числа перевел в десятичную систему. Теперь гексаграммам соответствовали числа от 0 до 63. Это дало массу загадочных совпадений, указывающих на непознанные пока, но очевидные закономерности.