В его пользу говорит и тот факт, что он не был финским националистом. Он — швед, ставший в конце своей жизни президентом Суоми. Конная статуя маршала Маннергейма стоит на проспекте его имени.
А разве об уважительном отношении к другим народам не говорит финский памятник Александру Второму? Скажите, где у нас, в России, есть что-то подобное, наполненное великим смыслом благодарности царю — освободителю? Этого нет и, видимо, никогда не будет. Памятники Сталину — да! Давно ли они были на каждом перекрестке дорог и на каждой площади? И сегодня их вновь поставить не прочь сотни тысяч людей, если не миллионы.
Кстати, еще о маршале Маннергейме. Он не был ни Гитлером, ни Сталиным. Он не преследовал инакомыслящих, как это делали большевистские вожди от Ленина до последней когорты старцев. И совсем не случайно финны говорят о маршале с легкой и мудрой усмешкой. Мол, что было, то было. Когда мы оказались у памятника на могиле маршала, финский писатель Пааво Ринтала вспомнил, что где-то в Дании есть памятник врачу с надписью: здесь покоится прах такого-то, а вокруг — могилы тех, кого он лечил. Так неплохо бы написать на памятнике Маннергейму: здесь — маршал, а вокруг — те, кому он помог умереть.
Пааво Ринтала — автор повести «Ленинградская симфония» о блокаде северной столицы. Книга мало известна у нас, потому что Пааво ставит в ней вопрос об ответственности за трагедию Ленинграда и открытым текстом называет виновников массового истребления людей. Это — Гитлер и Сталин с их прихлебателями и лизоблюдами.
Демократия. Нам бы поучиться хотя бы её азам у тех же финнов. У второго по величине города страны два имени: финское — Турку и шведское — Або. Десять процентов населения города шведы, и здесь функционирует шведский университет. Милости просим обучаться на родном языке!
И ни у кого нет тоски по автономной республике с вытекающими отсюда последствиями. Нет ни министров, ни главков, а есть лишь муниципалитет, как в любом другом городе страны. Здесь все живут одной семьей, не отдавая предпочтений ни одной нации. Вот так бы жить и нам, мои уважаемые россияне!
Однако, Ванюша, вернемся к нашим баранам. А бараны в данном случае — гости Суоми, члены советской писательской делегации. 1969 год. Наша поездка по стране подошла к концу. Мы побывали на северных озерах, нас попарили в сауне, этом финском чуде. Осталось собрать в дорогу вещи и готовиться ко сну. Поезд на Выборг отходит в два ночи, а сейчас уже шесть вечера.
Пока мы прогуливались перед сном, к гостинице подошел автобус с молоденькими финночками. Девушки окружили главу нашей делегации Аркадия Васильева и всех пригласили к себе.
А предприятие у них куда как оригинальное: фабрика жевательной резинки. Здесь работают четыреста девушек и только один парень — электрик.
Мы приняли их вызов. Ехать, так ехать, тем более, что это не так уж далеко. Несколько поворотов автобуса — и мы в просторном зрительном зале. Вот это да! На нас, иностранцев, отовсюду устремлены любопытные девичьи взгляды. Финночки оживленно переговаривались между собой, смеялись. Нам тоже весело, чего же грустить?
Прежде чем начать наш вечер, зал делегировал на сцену того самого электрика. Мол, нет мужиков, так и этот не мужчина. Пусть не путается под ногами. Да теперь как бы соблюдается равноправие полов: вы — там, мы — здесь. И никому не обидно.
Первыми выступали старики. Апломба много, а видимости — никакой. Уныло брели к микрофону и в том же ключе возвращались к столу. Представитель карелов Антти Тимонен нежно называл финнов родными братьями. Они действительно находятся в близком родстве и Антти не открывал истину. Народы живут рядом друг с другом. О чем же речь?
Затем пошли выступать советские евреи. Они обижались на Гитлера и хвалили Иосифа Виссарионовича. Этого и следовало ожидать. Кого же вождь любил более всего, как не евреев? Но особого энтузиазма в их речах почему-то не было. Ораторы не забыли борьбы с сионизмом, жертвами которой стали их соплеменники.
Но девушки больше интересовались жизнью молодежи в России. Хватает ли молодым заработка для безбедного существования? Достаточно ли кинотеатров и танцзалов?
Вечер затягивался. Финночки уже начинали зевать, некоторые из них стали поглядывать на выход. И я, самый молодой в нашей компании, решил про себя, что выступать мне ни к чему. Но старики заставили хотя бы выйти к микрофону и поклониться публике, сказав ей пару теплых слов.
Я так и сделал. И прямо в лоб получил ошеломляющий вопрос:
— А много у вас красивых парней?
— Много! — не задумываясь, ответил я.