Затем внимательным прощальным взглядом я окинул заметно постаревший наш пятистенный дом и пожелал ему стоять долго и в лютые холода ласково обнимать своих новых жильцов. Да будет он свидетелем грядущих людских радостей и удач! Да будет в нем много — много гостей!
Наконец, я крестным знамением осенил убегающую в даль улицу, по которой много лет назад маленьким подранком улетал в большую жизнь, пугавшую и голодом, и холодом, а пуще всего круглым сиротством. И тогда, моя родимая улица, ты проводила меня до самого края села долгими взглядами подслеповатых окон, полными сочувствия и тоски.
И еще я говорил большое спасибо Касмалинскому бору и окрестным полям, и Кабаньему озеру — они подвинули меня на первый роман «Половодье», который круто повернул мою судьбу. Может, и не совсем в ту сторону, в которую нужно, но повернул.
А во мне звучал и по сей день, ни на минуту не умолкая, звучит разрывающий душу марш «Прощание славянки» — такой понятный всем нам и такой дорогой мотив. Это навсегда прощается со мной безутешная, несчастная Черная вдова, по неосторожности и легкомыслию своему наделавшая столько всяких бед.
И пусть никто на свете не знает, что станется с Россией в грядущие годы. Мне хочется верить, что жить ей вечно и хоть иногда вспоминать об отошедших в небытие событиях и людях. А если не вспомнит, то так тому и быть. Я ей не судья. Я только плакальщик, рыдающий о её прошлом и настоящем. И о будущем тоже. Мне жалко, что всё у нас делается не так, как в других странах, потому что мы — русские, а точнее сказать россияне. Мы — не чья-то подержанная копия, а оригинал.
Вот и кончаю свою, может быть, последнюю, книгу. Как говорилось в старину, этот плач, эту тяжелую думу о России. Сегодня Прощеное воскресенье. В самый раз мне попросить прощения у Черной вдовы и у всех тех, о ком написал я нелестно и о ком предпочел умолчать.
Раздумья
Александр Третий воспитывал своих детей в спартанском духе. Они вскапывали землю в саду. Убирали свои комнаты. Спали на железных солдатских койках без подушек. Вставали рано и уходили под ледяной душ, затем занимались зарядкой. И так изо дня в день.
С запада в Россию направлялся огромный поток денег для оплаты террористических актов. В представителей власти стреляли из револьверов, бросали в них бомбы. Устраивали крушения поездов. Сам Александр Третий был отравлен врачом Захарьиным во время отдыха в Крыму.
Будучи цесаревичем, Николай Второй проявлял к простым людям уважение и милосердие. От своей бабушки он получил в наследство 4 миллиона золотых рублей, которые целиком истратил на помощь бедным.
Сам одевался скромно и пользовался одеждой до полного её износа. Известен любопытный факт его беспримерной, величайшей скромности и нетребовательности к своему внешнему виду. В 1900 году ему сшили штаны, которые он носил до отречения от престола в 1917 году. За эти семнадцать лет их штопали много-много раз. Как говорится, на штанах не было живого места.
Так бы поступила со своими плавками светская львица Ксения Собчак! Не было бы ей цены!
Царские дети были патриотами России. Они любили свою родину и отказывались её покидать, не в пример новым русским и большевистским отпрыскам. Когда царевну Ольгу собирались выдать за румынского наследника престола, она воспротивилась решению родителей, сказав при этом:
— Я русская и хочу жить в России.
Константин Романов, великий князь, был замечательным российским поэтом, приходясь близким родственником по духу сочинителям серебряного века поэзии. Многие его стихи были положены на музыку и с успехом исполнялись звездами тогдашней эстрады.
Несмотря на войны, быстро росла численность населения России. За последние перед революцией 25 лет оно выросло на 62 миллиона человек.
Их было два дьявола: Гитлер и Сталин. Один стоил другого. Оба мечтали захватить весь мир и уничтожить инакомыслящих. И великие жертвы второй мировой войны только на совести этих тиранов. Но вообще была ли у них совесть?
Что сделала история с Россией! Родить-то родила, а поставить на ноги не сумела. Так сироткою и жила она между Днепром и Волгой. А тут и подоспели татары.
г. Красноярск
Николай Беляев
Из «Казанской тетради»